Array Антология - За границами снов

Назову-ка я тебя Глафира.
Сыто заурчу, переварив
В снежно-ледяной утробе мира
Алых губ обветренный нарыв.

Ты наверняка уже знакома
С любопытной жадностью зеркал.
Берегись шоферов – это клоны
Одного куряки-мужика.

Мне не верь. Я гадкая гусыня,
Лапами увязшая в стихах:
Я тебе придумываю имя
На гусиных липовых правах.

У таких по жизни (вот и верь ей!)
Всех ориентиров – плакал кот:
Глупый мускул в левом подреберье
И по-детски сладкая морковь…

Между тем проворная маршрутка
Сделала во времени дыру.
– Per favore, pane con prosciutto… [3]
Как по-итальянски «я не вру»?

Фу ты, до «кольца» подать рукою.
Небо сыплет белый порошок.
Дышит гарью утро городское,
Стылым и невкусным беляшом,

И еще шоферской сигаретой —
Он перед «конечной» закурил.
Вот маршрут закончился и этот
Где-то посреди дороги в Рим.

Перед вами знойная пустыня [4].
Ни души. Колючки и самум.
По какой я здесь торчу причине,
Неизвестно черту самому.

По глаза зашторив арафатку,
Я несу свой… стек [5]наперевес,
Ощущая острую нехватку
Нежно-пластилиновых чудес.

Вдалеке заманчивые мреют
Разноцветных радуг миражи.
Я давно в оазисы не верю,
Еще в детстве мой сломался джинн.

Не жалею, не зову, не плачу [6],
Но понять хотелось бы одно:
Ящерка увертливой удачи
Под каким таится валуном?

Перед каждым камнем наклоняюсь…
Вот она! Хватай ее, держи!
Разжимаю руку – извиваясь,
В ней лишь хвостик маленький дрожит.

Поплюю в раскрытую ладошку,
(В следующий раз не отпущу!)
И, чтоб труд мой не пропал, дорожку
Я из этих камешков мощу.
И твержу, как мантру, ежечасно, —
Но не реже, чем пять раз в квартал:
«Стоп, мгновение! Ты так прекрасно!
СпасиБО, за все, что Ты мне дал».

Скоро сорок лет моим скитаньям —
Уж пора привыкнуть. Но опять
То примстится океан с китами,
То лукошко срезанных опят…

Бутылочка пива в моем ридикюле.
В груди карамелька безжалостной пули.

Тигриная грация. Томность косули
В глазах – сладкий блеск шоколадной глазури.

Я пью по утрам только Pina colada,
Приправленный мифами Древней Эллады.

Не надо в моей голове ковыряться —
Там не тараканы, а осы роятся.

Папуля, ужаленный с нежностью в ротик,
Подсядет на редкостный этот наркотик;

Окажется между Харибдой и Сциллой.
Вздыхает мамуля: «Ая говорила…»

Послушные детки в кроватках уснули.
«Зачем тебе имя? Ну… пусть будет… Юля».

Я пятидесятый оттенок июля.
Весь мир поместился в моем ридикюле.

Осталась на барном двенадцатом стуле
Остапа царапина «Пусть будет Юля».

Через саму себя переступать
Туда-сюда натоптана тропинка.
Повышенной прогибчивости спинка.
И ноги так удобно вытирать
О тряпочную стать.
Ей все равно октябрь еще не спать,
Хватая жидкий воздух, будто рыба, —
Безжаберно, беззубо, безулыбо, —
Закрытым ртом, стараясь подышать.
Затейливая б. дь
Тебе попалась, милый? Ловко сшито,
Внутри весьма несложный механизм
Смешно дрожит, когда потянешь вниз
Веревочку.
Входи, не разувайся – здесь не мыто.
Сезамчик, отворись.
Престранные созданья – трабл-бабл:
Какая-то сиреневая чушь
В башке. Опять размазанная тушь…
Да, стержня нет – характер больно слабый.
Что вы хотели? – плюш.
P.S. Чуть не забыла… Ключик запасной
Лежит под ковриком. Вдруг свой ты потеряешь,
Завалишь за подклад или оставишь
Случайно/специально у другой?
Всегда есть запасной…

Колючей крупки закрома
Уж заготовила зима:
Хотя далеко до сугробов,
Сегодня бросила на пробу
Нам жменю белого зерна.

Грядут засидки дотемна;
Покрой асфальтного сукна,
Свою утратив угловатость,
Приобретет щеголеватость
Предсвадебного полотна.