Array Антология - До горизонта и обратно

Из интервью с автором:

Писать начал в 2007 году. Как клинический психолог работаю с людьми., имеющими проблемы в развитии и нарушения поведения: дети-подучетники, ребята с расстройствами аутистического спектра и так далее. Это помогает прочувствовать и ухватить как жизненную драму, так и светлую сторону повседневности.

Помимо чтения и просмотра хорошего кино, я люблю путешествия и тяжелую музыку. Планирую издать свою первую книгу – сборник рассказов и повестей готической направленности.

© Задорожный А., 2017

Счастья нет. Добра и зла нет. Ничего нет.

Все люди рождаются с равными возможностями – вранье. Чтобы быть успешным, надо много трудиться – лажа. И т. д. и т. п. Абстрактное общество навязывало ему гнусные социальные фикции – конфетные обертки, в которых сокрыта пустота. Иллюзии, подобные с виду здоровому дереву, которое достаточно пнуть ногой, и оно без труда развалится в труху. Жизнь тратится на общепринятые стандарты и нормативы. А все для чего? Чтобы ты в один прекрасный (читай: «неизвестный») день скукожился, чтобы отправиться в домок из шести досок, будто чучело, отслужившее свой век. СССР нет, а Вождь до сих пор в мавзолее. Тогда как рядовые мертвецы, если повезет, отправляются на кладбище. Единственная истинная социальная гарантия – все там будем. Одно неясно: там – это на кладбище или в другом, лучшем мире?

Глубины Космоса. Планета Земля. Окружающий их мир. Его квартира. Все это антураж, декорации, среди которых они разыгрывали свои роли. Эти двое – вот что составляет ядро новой живописной истории. Какими они были?

Он – мужчина, уставший гнаться за любовью женщин, беспристрастных к нему; можно сказать, мазохист, решивший уйти в отставку. Дезертир, бежавший с любовного фронта, которому надоело выдавать желаемое за действительное. Она – гуттаперчевая девушка (не в смысле «резиновая баба», а в смысле «несгибаемая жизнью»), студентка, боящаяся смерти, но в то же время уставшая от жизни.

Оба лежат на кровати в обнимку и смотрят то в потолок, то в окно, то друг на друга – глаза в глаза.

Вова говорит ей:

– Не надо бояться смерти. Посмотри внимательно и увидишь, что она всегда рядом.

– Знаю. Жизнь убивает нас, – отвечает она, лениво выпуская изо рта сигаретный дым.

Она устала надрываться на почте – работать на износ, дабы помочь родителям. Людям, которых она искренно и безмерно любила, несмотря на заморочки, которые присутствовали в их семье. Как-то: тяжелое детство (она сменила семь школ, потеряла много друзей), наркотики (употреблять которые она перестала, поняв, что ступила на неверный путь), забота о сестре (наивной в своей жажде общения наркоманке, иной раз напоминавшей ей инфантильную зверушку).

Лена устала заботиться об остальных и уже была готова наложить на себя руки, как вдруг появился он, решивший проявить к ней заботу и тепло – те метафизические, призрачные для нее вещи, которые с его появлением стали реальными.

Он устал надеяться на любовь, а она устала заботиться, потому что «так надо». Усталость их объединила.

В итоге оба пришли к выводу, что любовь – фикция. Миф, лопающийся как мыльный пузырь, стоит тебе до него дотронуться. Поэтому она никогда не говорила ему, что любит его, а он… он был не против. Оба как-то раз неожиданно осознали: нет смысла выходить замуж и жениться на тех, кого любишь, гораздо круче – полюбить тех, кто рядом, и держаться друг друга, что бы ни было.

Он рассказывал ей о своих «кошмарненьких» снах:

– Сплю и вижу, что живу в особняке, и все у меня есть. Чур, и выхожу во двор, а меня окружили танки, тягачи и БТРы всякие. Вот ведь как новостями про переполох на Украине голову мне засрали. Или вот еще. Снилось однажды, что люди вокруг – это те же муравьи, хорошие и плохие, черные и красные, свои и чужие. Заразные и здоровые. Стенка на стенку. Плохих становилось все больше и больше. Они уничтожали хороших как ни в чем ни бывало. Люди прячутся, кто-то отбивается, а потом все равно становятся, как они. Тут у меня звонит городской телефон, дисковый такой. Поднимаю трубку. Слышу, Владимир Владимирович обращается: «Ты должен взять ситуацию под свой контроль».

Как тут откажешь? Хоп – и в следующую секунду я уже среди каких-то каруселей, собранных из живых, здоровых людей. Тут, как стало голодных свиней в загон, вбегают злые люди-муравьи и откушивают наших по частям. Я пытаюсь бороться, но тут же оказываюсь сам винтиком в очередной карусели. Сон заканчивается тем, что я без боли и страдания отмечаю, как меня раздирают на куски.