Нина Кондратковская - Сердце-озеро

— Ты, хозяин, нес
На меня топор,
Сам туда и лезь,
Коли так хитер!

Чтоб ты, старый пес,
Носом в землю врос! —
И сошел батыр
На озерный плес.

Разъярился хан:
— Пособи, шайтан!
Силу дай рукам
Да кривым ногам!

Как раздался хан,
Стал высок-широк,
В заповедный лаз
Не просунет ног.

Ошалел, пополз
Головою вниз,
Корешки берез
Вкруг него сплелись.

Ясный свет прожег
Темноту вокруг,
Как сломал замок
Да открыл сундук.

Да на белый свет
Волю выпустил.
Тут пришел конец
Ханским хитростям.

Под землей лежит,
Каменеет враг,
Наверху торчит
Великан-башмак,

А большой каблук,
Что людей топтал,
Серой глыбой стал,
До небес достал.

Жил на свете мудрый человек,
Доживал в заботах долгий век,
И перед кончиною своей
Он призвал джигитов-сыновей:
— Оставляю всем троим завет:
Поглядите, дети, белый свет,
Испытайте силу, честный труд.
А завет в земле хранится, тут,
Где постройте мне навечно дом
Под березой на холме крутом.
А пройдет семь лет — и в этот час
Все добро, что я скопил для вас,
Капля в каплю, будто в сотах мед,
Вам из сердца в сердце перейдет.

Схоронили старика сынки,
Спать легли в кибитке у реки,
Но не дремлет старший сын Салим —
Клад отца маячит перед ним.
Он встает, от жадности дрожит:
«Может, золотишко там лежит?
За семь лет успеешь околеть,
А богатство выроет медведь!»
Средний брат Садык не жмурит глаз:
«Может, спрятан там большой алмаз?
С голоду зачахнешь за семь лет,
А барсук утащит самоцвет!»
Лишь Абзака не тревожит клад.
Крепко спит меньшой беспечный брат.
А у старших жаркий спор идет,
Кто к рукам наследство приберет.
И спешат к холму за вором вор.
Ночь темна, не виден их позор.
Люди были — нет уже людей,
Каждый зверя лютого лютей.
Пересилить жадность не смогли,
За ножи схватились, полегли…
Встал Абзак. Заря плыла с низин.
— Ай, проспал я, непутевый сын!
А мои два брата-молодца
Первые послушались отца!
Что ж, пойду на добрые дела,
Чтобы совесть чистая была.
Я отцовский выполню наказ
И завет приму в урочный час.

Он отцовым словом дорожил,
Честь и хлеб работой заслужил,
Горьким потом силы накопил
И людей, и землю полюбил.
Год за годом, день за белым днем
Проскакали солнечным конем.
Миновав семь лет, как сотню верст,
Сын к отцу явился на погост.
Видит диво дивное Абзак —
Лиственницу — отчей воли знак.
Хвоя в небо вознеслась венцом
Из семян, посеянных отцом.
Обнялись по-братски три ствола,
Воспарили кроны — три орла.
Будто говорит отец: «Салам!
Глубже корни — мой завет сынам!»
Где же братья — радость разделить,
Сердце в сердце верность перелить?
Ждал весь день, у дерева кружа,
А нашел два горя — два ножа.
Разглядел, узнал, похолодел:
— Как же я вас, братья, проглядел?
Виноват я в этом или нет,
А за вас и мне держать ответ.
Не враждой отвечу на беду,
В отчий край людей я приведу,
Там, где лес и горная река,
Пустим в землю корни на века…

Бедняков, что жили так и сяк,
Поселил в богатый край Абзак.
Сотни лет ветрами намело,
Расцвело веселое село.
Нет Абзака, но в родных местах
Имя у народа на устах.
У людей Абзаково в чести,
Широки в Абзаково пути,
Плещет радость песней молодой,
А уж дружбу не разлить водой.
И растет, и славит горный лес
Лиственница — чудо из чудес.
Нежная игольчатая вязь
Малахитом в небе отлилась,
И стволов могучие тела
Верность нерушимая сплела,
В новый век закинула крыла,
В старый век тропу не замела.

Предание древнее это
Поведал мне старый солдат.
Над озером жаркое лето
Лучистый раскинуло плат.
Мы берегом вышли к ложбине.
В заросшем овражке, в пыли,
Валялись, торчали, как бивни,
Поломанные костыли.
— И я на таких же подпорках
Домой воротился с войны.
Вон видите ровную горку,
Зеленую, вроде волны?..
И сказку повел он, как песню.
Слыхал или выдумать смог,
А озеро вторило плеском
И пену стелило у ног.
Мне так захотелось поверить
В рожденье целебной воды,
Что сказка ступила на берег,
В песке оставляя следы…
В степном приуральском предгорье,
Незнамо в какие года,
То озеро не было горьким —
Плескалась вода как вода,
Как будто трехверстное блюдо
На скатерть легло, в ковыли,
Вдали — караваном верблюдов
Горбатые горы брели.
А степи до самого кряжа
Волнились такой муравой,
Что кони и вершники даже
Тонули в траве с головой.
И людям бы жить на просторе,
Но с той же безвестной поры
На мирные хижины горе
Слетело с Змеиной горы.
Чуть зорька над нею забрезжит,
Глаза золотые открыв,
Зубовный доносится скрежет
И шорох драконовых крыл.
И тяжко от черной напасти,
И страшен злодейский налет,
Когда из разинутой пасти
Он бешеной пеной плюет:
То ноги ломотою стянет,
То тряской вконец сокрушит,
То язвой лицо испоганит,
То силы, то жизни лишит.
Джигиты, и старцы, и дети,
И жены, недолю кляня,
Страшились небесного света,
Как волки боятся огня.
Не то чтобы поле засеять
Да выездить резвых коней, —
Жилища покинуть не смели,
Пока не натешится змей.
И только из крайней саманки,
Едва рассветет синева,
За травами шла спозаранку
К далеким урманам вдова.
И снадобья слабых спасали,
И смерть отгоняло питье,
И матерью люди прозвали
За щедрое сердце ее.
Невесть по какому закону
Весь в матушку, ласковый сын
Один не боялся дракона
И вырос могуч и красив.
Однажды в годину печали
На женский отчаянный крик
Забрел по дороге случайно
В селение дервиш-старик.
И люди, стеная и плача,
Спросили того мудреца:
— Неужто погибнем мы, старче,
А бедам не будет конца?
Воздел он иссохшие руки,
Как ветки сухой карагач:
— Не даст избавленья от муки
Ни гнев, ни покорность, ни плач.
Одна лишь великая жертва
Спасет от проклятья село,
Одно лишь великое сердце
Осилит великое зло.
Найдите его — и злодея
Сотрет оно с вашей земли!..
…И люди на мать поглядели
И молча глаза отвели.
Она ничего не сказала —
Ответить ей было невмочь,
Смотрела сухими глазами
Она в непроглядную ночь
И видела сына родного,
Забитый бедою аул…
А сын ее понял без слова
И к поясу нож пристегнул.
И конь его нес ураганом
К Змеиной горе, на восток,
И долго под черным шиханом
Белел материнский платок.
Заря подрумянила небо
Над синими стрелами крон,
И выметнул в небо свирепо
Когтистые крылья дракон.
И снова к печальному краю
Коварная тень поползла,
И кто-то кричал, умирая…
А мать у дороги ждала.
Прошли по степи суховеи,
А ночью бесилась гроза.
Когда же заря, багровея,
Опять приоткрыла глаза,
То рваная тень заметалась,
Истошный послышался стон,
Подбитые крылья пластались
И вихрем трясли небосклон.
Но третье спокойное утро
Легко поднялось из ночи
И нежно, светло, златокудро
Рассыпало в небе лучи,
Как будто на лебеде белом
Заря молодая плыла,
И черная мгла не задела
Ее золотого крыла.
Приветному солнцу навстречу,
Ликуя, народ выбегал.
Звенели веселые речи,
Дымился кизячный мангал,
Готовили женщины пищу,
Седлали джигиты коней,
И людям свое пепелище
Казалось милей и родней.
А девушки пели, как птицы,
И тешили дети аул,
И ветер в открытые лица
Емшаном и донником дул.
И в праздничном, вольном веселье
Счастливцы забыли о том,
Как дорого стоит спасенье,
Чей сын не воротится в дом…
Нет, мать о каменья не билась,
Сыновий потрогала след,
Родимой земле поклонилась
И сыну, которого нет.
Брела по зеленому склону,
Смотрела, как степь расцвела,
Услышала радостный гомон
Спасенного сыном села.