Александр Галич - Стихотворения и поэмы

И трофейную трубку свою запалю,
Посмеюсь над мычащею бабкою,
И еще раз налью, и еще раз налью,
И к соседке схожу за добавкою…

Он снимает камзол, он сдирает парик,
Дети шепчутся в детской — вернулся старик,
Что ж — ему за сорок, немалый срок,
Синева, как пыль — на его губах…
— Доброй ночи, Бах, — говорит Бог,
— Доброй ночи, Бог, — говорит Бах.
Доброй ночи!..

Все засранцы, все нахлебники,
Жрут и пьют, и воду месят,
На одни, считай, учебники
Чуть не руль уходит в месяц!
Люська-дура заневестила,
Никакого с нею слада!
А у папеньки-то шестеро,
Обо всех подумать надо —

Надо и того купить, и сего купить,
А на копеечки-то вовсе воду пить,
А сырку к чайку или ливерной —
Тут двугривенный, там двугривенный,
А где ж их взять?!

Люське-дурочке все хаханьки,
Все малина ей, калина,
А Никитушка-то махонький
Чуть не на крик от колита!
Подтянул папаня помочи,
И с улыбкой незавидной
Попросил папаня помощи
В кассе помощи взаимной,

Чтоб и того купить, и сего купить,
А на копеечки-то вовсе воду пить,
А сырку к чайку или ливерной —
Тут двугривенный, там двугривенный,
А где ж их взять!

Попросил папаня слезно и
Ждет решенья, нет покоя…
Совещанье шло серьезное
И решение такое —
Помогла б тебе касса, но
Каждый рупь — идет на стройку,
Посему тебе отказано,
Но сочувствуем, поскольку

Надо ж и того купить, и сего купить,
А на копеечки-то вовсе воду пить,
А сырку к чайку или ливерной —
Тут двугривенный, там двугривенный,
А где ж их взять!

Вот он запил, как залеченный,
Два раза бил морду Люське,
А в субботу поздно вечером
Он повесился на люстре…

Ой, не надо скорой помощи!
Нам бы медленную помощь!
Скорый врач обрезал помочи
И сказал, что помер в полночь…
Помер смертью незаметною,
Огорчения не вызвал,
Лишь записочку предсмертную
Положил на телевизор:

Что, мол, хотел он и того купить, и сего купить
А на копеечки-то вовсе воду пить!
А сырку к чайку или ливерной —
Тут двугривенный, там двугривенный,
А где ж их взять?!

Развеем по ветру подмоченный порох,
С мы привыкаем, как деды, точь в точь,
Гонять вечера в незатейливых спорах,
Побасенки слушать и воду толочь.
Тогда-то шумели, теперь поутихли,
Под старость любезней — покой и почет,
А то, что опять Ярославна в Путивле
Горюет и плачет, так это не в счет.
Уж мы-то рукав не омочим в Каяле,
Не сунем в ладонь арестантскую хлеб.
Безгрешный холуй, запасайся камнями,
Разучивай загодя праведный гнев!
Недаром из школьной науки
Всего нам милей слова —
Я умываю руки, ты умываешь руки, он умывает
руки —

И хоть не расти трава!
Не высшая математика,
А просто, как дважды два!

Так здравствуй же вечно, премудрость холопья,
Премудрость мычать, и жевать, и внимать,
С помнить о том, что народные копья
Народ никому не позволит ломать.
Над кругом гончарным поет о тачанке
Усердное время, бессмертный гончар.
А танки идут по Вацлавской брусчатке,
И наш бронепоезд стоит у Градчан!
А песня крепчает — «взвивайтесь кострами»!
И пепел с золою, куда ни ступи.
Взвиваются ночи кострами в Остраве,
В мордовских лесах и в казахской степи.
На севере и на юге —
Над ржавой землею дым…
А я умываю руки!
А ты умываешь руки!
А он умывает руки,
Спасая свой жалкий Рим!
И нечего притворяться — мы ведаем, что творим!

…«Неизвестный», увенчанный славою бренной!
Удалец-молодец или горе-провидец?!
И склоняют колени под гром барабанный
Перед этой загадкою Главы Правительства!
Над немыми могилами — воплем! — надгробья…
Но порою надгробья — не суть, а подобья,
Но порой вы не боль, а тщеславье храните —
Золоченые буквы на черном граните!..

Все ли про то спето?
Все ли навек — с болью?
Слышишь, труба в гетто
Мертвых зовет к бою!
Пой же, труба, пой же,
Пой о моей Польше,
Пой о моей маме —
Там, в выгребной яме!..