Марина Цветаева - Стихотворения

«О, как мать торопилась с нотами, с буквами, с «Ундинами» [9], с «Джейн Эйрами» [10], с «Антонами Горемыками» [11], с презрением к физической боли, со Св. Еленой [12], с одним против всех, с одним – без всех, точно знала, что не успеет, все равно не успеет всего, все равно ничего не успеет, так вот – хотя бы это, и хотя бы еще это, и еще это, и еще это… Чтобы было чем помянуть! Чтобы сразу накормить – на всю жизнь! Как с первой до последней минуты давала – и даже давила! – не давая улечься, умяться (нам – успокоиться), заливала и забивала с верхом – как в уже не вмещающий сундук (кстати, оказавшийся бездонным), нечаянно или нарочно?… Мать точно заживо похоронила себя внутри нас – на вечную жизнь. Как уплотняла нас невидимостями и невесомостями, этим навсегда вытесняя из нас всю весомость и видимость. И какое счастье, что все это было не наука, а Лирика… Мать поила нас из вскрытой жилы Лирики… После такой матери мне оставалось только одно: стать поэтом» (IV, 13–14).

В 1906 году Мария Александровна в возрасте тридцати восьми лет скончалась от чахотки. Но перед этим три года они с мужем боролись за ее здоровье – сначала на курортах и в клиниках Италии, потом Швейцарии и Германии. Все эти годы дети сопровождали мать. Перед смертью она подарила им то, что сама так любила всю жизнь, – мир западноевропейской цивилизации. В том детском путешествии Цветаевой открылась праздничная природа Средиземноморья, блистательная величественность Альп и волшебные туманы Шварцвальда. Она вслушивалась в шумное полногласие итальянской речи, осваивала изысканную отточенность французского языка, постигала строгость немецкой мысли. Особенно близка оказалась ей немецкая культура. Позже Цветаева неоднократно подчеркивала свою равную любовь к России и Германии. Две великие войны между этими державами, свидетельницей которых ей суждено было быть, жестоко ранили ее сердце.

Со смертью матери закончилось детство. Отец пытался наладить жизнь в доме, приглашая воспитательниц и гувернанток, но семейный строй был навеки разрушен. Дети начали жить своей жизнью. Пробыв долгие годы под присмотром матери, почти не видясь со сверстниками, теперь они жадно восполняли дефицит общения, заводили знакомства и дружбы, влюблялись и ревновали. Важной вехой в судьбе Цветаевой стала встреча с поэтом-символистом Эллисом [13], сотрудником издательства «Мусагет», другом Андрея Белого. Он ввел ее в круг профессиональных литераторов, способствовал в 1910 году выходу в свет первой книги ее стихов «Вечерний альбом».

Литературный дебют не прошел незамеченным. Метр символистов Валерий Брюсов посвятил ей целую страницу в своем обзоре новостей поэзии и, высказав ряд замечаний, оценил книгу молодой поэтессы вполне положительно, точно обозначив главное достоинство цветаевской лирики – ее небывалую интимность и откровенность. «Когда читаешь ее книгу, – писал Брюсов, – минутами становится неловко, словно заглянул нескромно через полузакрытое окно в чужую квартиру и подсмотрел сцену, видеть которую не должны бы посторонние». <���…> Марина Цветаева может дать нам настоящую поэзию интимной жизни» [14]. Ценитель поэтического искусства Николай Гумилев, вслед за своим учителем Брюсовым отметивший «смелую (иногда чрезмерно) интимность» «Вечернего альбома», особо обратил внимание на то, что «здесь инстинктивно угаданы все главнейшие законы поэзии, так что эта книга – не только милая книга девических признаний, но и книга прекрасных стихов» [15]. Сочувственно откликнулись М. Цетлин, М. Шагинян, М. Волошин.

С Максимилианом Волошиным [16]Цветаева познакомилась в «Мусагете». Они быстро прониклись взаимной симпатией. Близкие, дружеские отношения связали их на долгие годы. Эта встреча стала для Цветаевой, без преувеличения, судьбоносной. Вспоминая своего старшего друга в 1932 году, Марина Ивановна писала: «Одно из жизненных призваний Макса было сводить людей, творить встречи и судьбы. Бескорыстно, ибо случалось, что двое, им сведенные, скоро и надолго забывали его. К его собственному определению себя как коробейника идей могу прибавить и коробейника друзей» (IV, 178). Именно в доме Волошина в Коктебеле летом 1911 года Цветаева впервые увидела своего будущего мужа – Сергея Эфрона.

Как в книжке, любовь вспыхнула с первого взгляда – и на всю жизнь.

Сергей был на год моложе Марины (а ей самой еще не исполнилось девятнадцати!) и невероятно красив. «У него узкое лицо, темный разлет бровей, и под ними такие огромные, совершенно невероятные по красоте и величине глаза. Они серо-зеленоватые и сияют добротой и счастьем» [17].