Анна Крещановская - Ты не канешь в безвестность...

Солнце разлилось в предсмертной судороге,
Растворилось в пене морских волн.
Василисой я — прекрасной ли, премудрой ли —
Провожу Ивана. И поклон,
Как ведётся в сказке, до земли. Косой
Замету ушедшего следы.

…Ты услышишь за спиной мой тихий всхлип:
«Постой» —
Нет, Иван, всего лишь всплеск воды.

В этот раз я делаю всё так, как ты хочешь:
Оставляю в покое и сжигаю мосты!
Снова дождь, гроза…
Нет, ошиблась: в душе грохочет!
Ну и пусть. Мой путь освещают костры.
Всё теперь сухостой.
А горит-то как замечательно!..

…Ты найдёшь меня прежней. Любви не дано отцвести.
Я всё та же рыжая фея, крылато-мечтательная,
Я, конечно, вернусь, если искренне скажешь:
— Прости…

Не будь дурой. Сердце, не плачь!
Я тебя в тёплый клетчатый плед,
Чтобы ты не замёрзло.
Я привыкла по жизни вскачь,
А теперь, как слепец, след в след
Бреду осторожно.

Мои волосы пламенем осени вихрем от ветра,
От почтового голубя — клочьями перья. А где-то
Океан разбивает о скалы мечты. Пора
Мне забыть о мужчине, живущем в далёком эЛА.

Первый… тихий… холодный… нежный
Снег струится. Мой город не спит
Окнами. Фонарь чуть небрежный
Свет роняет. А сердце журчит
Мартом. Весенней тоскою
Бьёт наотмашь. Душа разлилась
Паводком. Случилось со мною
То, что я любви отдалась.

Утонула. Достигла самого дна.
Мне бы руку твою, и наверх — к солнцу!
От печали я сегодня премного пьяна.
Монохромность накрыла. Кольца

Те, что я хранила в мечтах,
В хлам разбили хрустальную душу:
Небо вспыхнуло стаей экзотических птах…
Как я плачу навзрыд — слушай.

Ты в моих снах — акварельными мазками,
По-осеннему с надрывом и экспрессией.
Что же сделало расстояние с нами…
Я теперь вином и депрессией

Балуюсь. Мечтаю, скучаю,
Засыпаю в ожидании чуда.
И всё верю, что вот-вот и оттаю:
Ты вернёшься из осеннего этюда.

— Да, мам, пожалуйста, сладкого чаю
Запить боль разлуки:
Я очень скучаю,
И душу мою — инфарктом от муки…

Ты, мам, не знаешь: заламывать руки
И выть в полный голос, чтоб он, понимаешь,
Услышал,
пришел,
улыбнулся:
— Скучаешь? —
В охапку.

Давай, мам, по чашечке чаю
Запить все обиды. Я очень скучаю.

В это раннее декабрьское предновогодье
Меня согревают кофе и память о тебе.
За тридцать в нашем сибирском угодье,
И, веришь ли, тяну руки из-под одеяла в мольбе

(Именно так, в мольбе) к Деду Морозу,
Чтобы немного сбавил трескучесть этому дню.
Но, знаешь, в моей душе все равно цветут розы,
Благодаря кофе, памяти и внутреннему огню.

Мои демоны следуют за мной по пятам,
Ни на минуту не оставляя в покое.
Я сбежала, умчалась, прибыла — они там:
Моя жизнь в беспокойном застое.

Мои демоны душат меня по ночам,
И во сне я пытаюсь отбиться:
Это ты, это ты, мой любимый, кричал —
Я лечу, я бесстрашная птица…

Щенячье чувство ненужности,
Тоски и ещё чего-то такого…
Я узна'ю своих по наружности
Их душ. Коня бы лихого
И прочь, вслед за ветром в Париж…

Ты не спишь?

Я на паперти с щенячьей печалью,
с младенческим светом,
С протянутой лапой стою за ответом.
Все мимо и мимо, и нет тех, кто нужен.
И конь лишь в мечтах, и Париж перегружен
Такими, как я, с щенячьей мечтой:

Приди, забери, я хочу быть с тобой.

В томлении тщетном душа забывала,
Что ты стал чужим и её не пугало
Всё то, что творится в миру.

— Я тебя заберу!

Душе так положено: быть чуть нездешней,
Крылатой, возвышенной. Пусть безутешна
И даже, пожалуй, ей смертное ложе
Сейчас сродни раю, но верит, ты тоже
Душой в ту крылатую нежную стаю.

— Лети. Я тебя отпускаю.