Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Андреа.И там ваше отречение также вызвало такие последствия, которые весьма радуют церковь.

Галилей.Вот как?

Пауза.

Ничего нового у Декарта? В Париже?

Андреа.Есть новое. Узнав о вашем отречении, Декарт спрятал в ящик свой трактат о природе света.

Продолжительная пауза.

Галилей.Я все беспокоюсь о тех моих ученых друзьях, которых я некогда увлек на неверный путь. Надеюсь, что их вразумило мое отречение?

Андреа.Чтобы иметь возможность вести научную работу, я намерен уехать в Голландию. То, чего себе не позволяет Юпитер, того, уж наверно, нельзя позволить быку.

Галилей.Понимаю.

Андреа.Федерцони опять шлифует линзы в какой-то миланской лавке.

Галилей (смеется). Он не знает латыни.

Пауза.

Андреа.Фульганцио, наш маленький монах, отказался от науки и вернулся в лоно церкви.

Галилей.Да.

Пауза.

Мои руководители предвидят, что скоро у меня наступит полное душевное оздоровление. Я делаю более значительные успехи, чем предполагалось.

Андреа.Так.

Вирджиния.Слава и благодарение господу!

Галилей (грубо). Погляди, как там гуси, Вирджиния.

Вирджиния, рассерженная, выходит. Монах заговаривает с ней, когда она проходит мимо него.

Монах.Этот человек мне не нравится.

Вирджиния.Он не опасен. Вы же слышите сами. Мы получили свежий козий сыр. (Уходит.)

Монах идет вслед за ней.

Андрея.Мне предстоит ехать всю ночь, чтобы завтра на рассвете пересечь границу. Могу я уйти?

Галилей.Я не знаю, зачем ты пришел, Сарти. Чтобы растревожить меня? Я живу осторожно и думаю осторожно с тех пор, как очутился здесь. Но все же бывает, что вдруг примусь за старое.

Андреа.Я не хотел бы вас волновать, господин Галилей.

Галилей.Барберини сказал, что это прилипчиво, как чесотка; он и сам не избежал этого. Я опять писал.

Андреа.Да?

Галилей.Я закончил книгу «Беседы».

Андреа.Ту самую? «Беседы о двух новых отраслях науки: механика и падение тел»? Здесь?

Галилей.Мне дают бумагу и перья. Мои руководители не глупцы. Они знают, что укоренившиеся пороки нельзя истребить за один день. Они оберегают меня от вредных последствий, забирая и пряча каждую новую страницу.

Андреа.О господи!

Галилей.Что ты сказал?

Андреа.Значит, вам позволяют пахать воду! Вам предоставляют бумагу и перья, чтобы вы были спокойны! И как же вы только могли писать, зная, куда это идет?

Галилей.О, я ведь раб моих привычек.

Андреа.«Беседы» в руках монахов! А в Амстердаме, в Лондоне, в Праге так жаждут их иметь!

Галилей.Да, мне кажется, что я слышу, как там скулит Фабрициус, требуя свою долю; сам-то он в Амстердаме в безопасности.

Андреа.Две новые отрасли науки все равно что утрачены!

Галилей.Однако и Фабрициуса и других несомненно ободрит, если они узнают, что я рискнул последними жалкими остатками своих удобств и снял копию, так сказать, тайком от самого себя, использовав малые толики света, в лунные ночи последних шести месяцев.

Андреа.У вас есть копия?

Галилей.Мое тщеславие до сих пор удерживало меня от того, чтобы ее уничтожить.

Андреа. Где она?

Галилей.«Если твое око соблазняет тебя, вырви его». Кто бы ни написал это, он понимал жизнь лучше, чем я. Мне кажется, что было бы верхом глупости отдать эту рукопись. Но раз я уж так и не сумел удержаться от научной работы, то вы могли бы ее получить. Рукопись лежит в глобусе. Если ты решишься увезти ее в Голландию, ты, разумеется, примешь на себя всю ответственность. В случае чего ты скажешь, что купил ее у кого-то, кто имел доступ к оригиналу, хранящемуся в святейшей коллегии.

Андрея (подошел к глобусу. Достает рукопись). «Беседы»! (Перелистывает рукопись. Читает.) «Мое намерение заключается в том, чтобы создать новую науку, занимающуюся очень старым предметом — движением. С помощью опытов я открыл некоторые свойства, которые заслуживают того, чтобы о них знали».

Галилей.Что-то же мне нужно было делать со своим временем.

Андреа.Это станет основанием новой физики.

Галилей.Спрячь за пазуху.

Андреа.А мы думали, что вы переметнулись. И я громче всех обвинял вас!