Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Был Франсуа ребенком бедняков,
Ветра ему качали колыбель.
Любил он с детства без обиняков
Лишь небосвод, что сверху голубел.
   Вийон, что с детских лет ложился спать на траву ,
   Увидел, что ему такая жизнь по нраву .

На пятке струп и в задницу укус
Его учили: камень тверже скал.
Швырял он камни — в этом видел вкус, —
И в свалке на чужой спине плясал.
   И после, развалясь, чтоб похрапеть на славу ,
   Он видел, что ему такая жизнь по нраву .

Господской пищей редко тешил плоть,
Ни разу не был кумом королю.
Ему случалось и ножом колоть,
И голову засовывать в петлю.
   Свой зад поцеловать он предлагал конклаву ,
   И всякая жратва была ему по нраву .

Спасенье не маячило ему.
Полиция в нем истребила честь.
Но все ж он божий сын, и потому
Сумел и он прощенье приобресть —
   Когда он совершил последнюю забаву ,
   Крест осенил его и был ему по нраву.

Вийон погиб в бегах, перед норой
Где был обложен ими, но не взят —
А дерзкий дух его еще живой,
И песенку о нем еще твердят.
   Когда Вийон издох, перехитрив облаву ,
   Он поздно понял, что и смерть ему по нраву.

В темных далеких долинах гибнут голодные.
Ты же дразнишь хлебом их и оставляешь гибнуть.
Ты восседаешь, незримый и вечный,
Жестокий и ясный над вечным творением.

Губишь ты юных и жаждущих счастья,
А смерти ищущих не отпускаешь из жизни.
Из тех, кто давно уже тлен, многие
Веровали в тебя и с надеждою гибли.

Оставляешь ты бедных в бедности,
Ибо их вера прекрасней твоего неба,
Но всегда они гибли прежде твоего пришествия,
Веруя, умирали, но тотчас делались тленом.

Говорят — тебя нет, и это было бы лучше.
Но как это нет того, кто так умеет обманывать?
Когда многие живы тобой и без тебя не умрут —
Что по сравнению с этим значило бы: тебя нет?

Я волок мой полок из последней силы,
До Франкфуртер Алле дополз едва,
Закружилась моя голова,
Ну и слабость! — я подумал, — о, боже!
Шаг или два — я свалюсь полудохлый и хилый;
Тут я грохнулся оземь всеми костьми, через десять минут, не позже.

Едва со мной приключилось это
(Извозчик пошел искать телефон), —
Голодные люди с разных сторон
Хлынули из домов, дабы урвать хоть фунт моей плоти.
Мясо живое срезали они со скелета.
Но я же еще дышу! Что ж вы смерти моей не подождете!

Я знавал их прежде — здешних людей. Они сами
Приносили мне средство от мух, сухари и сольцу,
И наказывали ломовику-подлецу,
Чтоб со мной по-людски обращался жестокий возница.
Нынче они мне враги, а ведь раньше мы были друзьями.
Что же с ними стряслось? Как могли они так страшно перемениться?

Не пойму я — в силу каких событий
Исказились они? Я себе задаю вопрос:
Что за холод прошиб их, что за мороз
Простудил их насквозь? Озверели, что ли, от стужи?
Поскорей помогите же им, поспешите,
А не то такое вас ждет, что даже в бреду не придумаешь хуже.

Хоть и вправду снег разъел мне кожу
И до красноты я солнцем продублен.
Говорят, что не узнать меня, ну что же!
Кончилась зима — другой сезон.

На камнях спокойно он разлегся,
Грязь и тина на башке растут,
Звезды, что начищены до лоска,
Знать не знают, толст он или худ.