Владимир Высоцкий - Я никогда не верил в миражи

Как-то раз один Колдун —
Врун, болтун и хохотун —
Предложил ей как знаток дамских струн:
Мол, Русалка, все пойму
И с дитем тебя возьму…
И пошла она к ему, как в тюрьму.

А бородатый Черномор,
Лукоморский первый вор, —
Он давно Людмилу спер, ох хитер!
Ловко пользуется, тать,
Тем, что может он летать:
Зазеваешься – он хвать – и тикать!

Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это – только присказка,
Сказка – впереди.

А ковёрный самолет
Сдан в музей в запрошлый год —
Любознательный народ так и прет!
И без опаски старый хрыч
Баб ворует, хнычь не хнычь.
Ох, скорей его разбей паралич!

«Нету мочи, нету сил! —
Леший как-то недопил,
Лешачиху свою бил и вопил:
– Дай рубля, прибью а то!
Я добытчик али кто?!
А не дашь, тады пропью долото!»

«Я ли ягод не носил?! —
Снова Леший голосил. —
А коры по скольку кил приносил!
Надрывался издаля —
Все твоей забавы для,
Ты ж жалеешь мне рубля.
Ах ты, тля!»

И невиданных зверей,
Дичи всякой – нету ей:
Понаехало за ней егерей…
Так что, значит, не секрет:
Лукоморья больше нет,
Все, о чем писал поэт, – это бред.

Ты уймись, уймись, тоска,
Душу мне не рань!
Раз уж это – присказка,
Значит сказка – дрянь.

Как все мы веселы бываем и угрюмы,
Но если надо выбирать и выбор труден,
Мы выбираем деревянные костюмы,
Люди, люди…

Нам будут долго предлагать – не прогадать.
– Ах! – скажут, – что вы, вы еще не жили!
Вам надо только-только начинать… —
Ну, а потом предложат: или-или.
Или пляжи, вернисажи, или даже
Пароходы, в них наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи…
Или просто – деревянные костюмы.

И будут веселы они или угрюмы,
И будут в роли злых шутов иль добрых судей,
Но нам предложат деревянные костюмы,
Люди, люди…

Нам могут даже предложить и закурить.
– Ах! – вспомнят, – вы ведь долго не курили.
Да вы еще не начинали жить… —
Ну, а потом предложат: или-или.

Дым папиросы навевает что-то…
Одна затяжка – веселее думы.
Курить охота, ох, курить охота!
Но надо выбрать деревянные костюмы.

И будут вежливы и ласковы настолько —
Предложат жизнь счастливую на блюде.
Но мы откажемся… И бьют они жестоко,
Люди, люди, люди…

Подымайте руки, в урны суйте
Бюллетени, даже не читав!
Помереть от скуки! Голосуйте,
Только, чур, меня не приплюсуйте —
Я не разделяю ваш устав!

Запретили все цари всем царевичам
Строго-настрого ходить по Гуревичам,
К Рабиновичам не сметь, тоже – к Шифманам!
Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам.

В основном же речь идет за Гуревичей —
Царский род ну так и прет к ихней девичьей:
Там три дочки – три сестры, три красавицы…
За царевичей цари опасаются.

И Гуревичи всю жизнь озабочены:
Хоть живьем в гробы ложись из-за доченек!
Не устали бы про них песню петь бы мы,
Но назвали всех троих дочек ведьмами.

И сожгли всех трех цари их умеючи,
И рыдали до зари все царевичи,
Не успел растаять дым от костров еще —
А царевичи пошли к Рабиновичам.

Там три дочки – три сестры, три красавицы.
И опять, опять цари опасаются…
Ну, а Шифманы смекнули – и Жмеринку
Вмиг покинули, махнули в Америку.

В сон мне – желтые огни,
И хриплю во сне я:
– Повремени, повремени, —
Утро мудренее!
Но и утром все не так,
Нет того веселья:
Или куришь натощак,
Или пьешь с похмелья.

В кабаках – зеленый штоф,
Белые салфетки.
Рай для нищих и шутов,
Мне ж – как птице в клетке!
В церкви смрад и полумрак,
Дьяки курят ладан.
Нет! И в церкви все не так,
Все не так, как надо.

Я – на гору впопыхах,
Чтоб чего не вышло.
А на горе стоит ольха,
А под горою – вишня.
Хоть бы склон увить плющом,
Мне б и то отрада,
Хоть бы что-нибудь еще…
Все не так, как надо!

Я тогда по полю, вдоль реки.
Света – тьма, нет Бога!
А в чистом поле васильки,
Дальняя дорога.
Вдоль дороги – лес густой
С Бабами-Ягами,
А в конце дороги той —
Плаха с топорами.