Владимир Высоцкий - Я никогда не верил в миражи

1974

Себя от надоевшей славы спрятав,
В одном из их Соединенных Штатов,
В глуши и в дебрях чуждых нам систем
Жил-был известный больше, чем Иуда,
Живое порожденье Голливуда —
Артист, Джеймс Бонд, шпион, агент ноль семь.

Был этот самый парень —
Звезда ни дать ни взять —
Настолько популярен,
Что страшно рассказать.

Да шуточное ль дело —
Почти что полубог!
Известный всем Марчелло
В сравненьи с им – щенок.

Он на своей на загородной вилле
Скрывался, чтоб его не подловили,
И умирал от скуки и тоски.
А то, бывало, встретят у квартиры —
Набросятся и рвут на сувениры
Последние штаны и пиджаки.

Вот так и жил, как в клетке,
Ну а в кино – потел:
Различные разведки
Дурачил как хотел.

То ходит в чьей-то шкуре,
То в пепельнице спит,
А то на абажуре
Кого-нибудь соблазнит.

И вот артиста этого – Джеймс Бонда —
Товарищи из Госафильмофонда
В совместную картину к нам зовут.
Чтоб граждане его не узнавали,
Он к нам решил приехать в одеяле:
Мол, все равно, говорит, на клочья разорвут.

Вы посудите сами:
На проводах в ЮСА
Все хиппи с волосами
Побрили волоса;

С него сорвали свитер,
Отгрызли вмиг часы
И растащили плиты
Прям со взлетной полосы.

И вот в Москве нисходит он по трапу,
Дает доллар носильщику на лапу
И прикрывает личность на ходу.
Вдруг ктой-то шасть на «газике» к агенту,
И – киноленту
вместо документу,
Что, мол, свои, мол, хау ду ю ду!

Огромная колонна
Стоит сама в себе,
Но встречает чемпиона
По стендовой стрельбе.

Попал во все, что было,
Тот выстрелом с руки —
По нём ну все с ума сходило,
И тоже мужики.

Довольный, что его не узнавали,
Он одеяло снял в «Национале»,
Но, несмотря на личность и акцент,
Его там обозвали оборванцем,
Который притворялся иностранцем
И заявлял, что, дескать, он агент.

Швейцар его – за ворот.
Ну, тут решил открыться он,
Говорит: «Ноль семь я!» – «Вам межгород —
Так надо взять талон!»
Во рту скопилась пена
И горькая слюна,
И в позе супермена
Он уселся у окна.

Но вот киношестерки прибежали
И недоразумение замяли,
И разменяли фунты на рубли.
…Уборщица ворчала: «Вот же пройда!
Подумаешь – агентишка какой-то!
У нас в девятом – принц из Сомали!»

1974

Подумаешь – с женой не очень ладно.
Подумаешь – неважно с головой.
Подумаешь – ограбили в парадном.
Скажи еще спасибо, что живой.

Ну что ж такого – мучает саркома.
Ну что ж такого – начался запой.
Ну что ж такого – выгнали из дома.
Скажи еще спасибо, что живой.

Плевать – партнер по покеру дал дуба.
Плевать, что снится ночью домовой.
Плевать – соседи выбили два зуба.
Скажи еще спасибо, что живой.

Да ладно – ну, уснул вчера в опилках.
Да ладно – в челюсть врезали ногой.
Да ладно – потащили на носилках.
Скажи еще спасибо, что живой.

Да, правда – тот, кто хочет, тот и может.
Да, правда – сам виновен, бог со мной!
Да, правда. Но одно меня тревожит —
Кому сказать спасибо, что живой?

1974

Во хмелю слегка
Лесом правил я.
Не устал пока —
Пел за здравие,
А умел я петь
Песни вздорные:
«Как любил я вас,
Очи черные…»

То плелись, то неслись, то трусили рысцой,
И болотную слизь конь швырял мне в лицо.
Только – я проглочу вместе с грязью слюну,
Штофу горло скручу и опять затяну:

«Очи черные!
Как любил я вас…»
Но прикончил я
То, что впрок припас,
Головой тряхнул,
Чтоб слетела блажь,
И вокруг взглянул —
И присвистнул аж:

Лес стеной впереди – не пускает стена,
Кони прядут ушами, назад подают.
Где просвет, где прогал – не видать ни рожна!
Колют иглы меня, до костей достают.

Коренной ты мой,
Выручай же, брат!
Ты куда, родной, —
Почему назад?!
Дождь – как яд с ветвей —
Недобром пропах.
Пристяжной моей
Волк нырнул под пах.

Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза!
Ведь погибель пришла, а бежать – не суметь:
Из колоды моей утащили туза,
Да такого туза, без которого – смерть!