Владимир Высоцкий - Я никогда не верил в миражи

Скажи-кась, милый человек, я, может, спутал?
Какой сегодня нынче век? Какая смута?
Я сам вообще-то костромской, а мать из Крыма.
Так если бунт у вас какой, тогда – я мимо.

А если нет, тогда еще всего два слова.
У нас там траур запрещен, нет, честно слово!
И там порядок – первый класс – глядеть приятно.
А наказание: сейчас прогнать обратно.

У нас границ не перечесть: беги – не тронем.
Тут может быть евреи есть? Кого схороним?
В двадцатом веке я? Эва! Да ну вас к шутам!
Мне нужно в номер двадцать два. Лаврентий спутал».

1973

Сам виноват – и слезы лью,
И охаю —
Попал в чужую колею
Глубокую.
Я цели намечал свои
На выбор сам,
А вот теперь из колеи
Не выбраться.

Крутые скользкие края
Имеет эта колея.

Я кляну проложивших ее, —
Скоро лопнет терпенье мое,
И склоняю как школьник плохой,
Колею – в колее, с колеей…

Но почему неймется мне?
Нахальный я!
Условья, в общем, в колее
Нормальные.

Никто не стукнет, не притрет —
Не жалуйся.
Захочешь двигаться вперед?
Пожалуйста.

Отказа нет в еде-питье
В уютной этой колее,

И я живо себя убедил —
Не один я в нее угодил.
Так держать! Колесо в колесе!
И доеду туда, куда все.

Вот кто-то крикнул сам не свой:
– А ну, пусти! —
И начал спорить с колеей
По глупости.
Он в споре сжег запас до дна
Тепла души,
И полетели клапана
И вкладыши.

Но покорежил он края,
И шире стала колея.

Вдруг его обрывается след —
Чудака оттащили в кювет,
Чтоб не мог он нам, задним, мешать
По чужой колее проезжать.

Вот и ко мне пришла беда —
Стартер заел.
Теперь уж это не езда,
А ерзанье.
И надо б выйти, подтолкнуть,
Но прыти нет —
Авось подъедет кто-нибудь —
И вытянет…

Напрасно жду подмоги я, —
Чужая эта колея.

Расплеваться бы глиной и ржой
С колеей этой самой чужой, —
Тем, что я ее сам углубил,
Я у задних надежду убил.

Прошиб меня холодный пот
До косточки,
И я прошелся чуть вперед
По досточке.
Гляжу – размыли край ручьи
Весенние,
Там выезд есть из колеи —
Спасение!

Я грязью из-под шин плюю
В чужую эту колею.

Эй, вы, задние! Делай, как я.
Это значит – не надо за мной.
Колея эта – только моя!
Выбирайтесь своей колеей.

1973

Жил-был один чудак,
Он как-то раз, весной,
Сказал чуть-чуть не так —
И стал невыездной.

А может, что-то спел не то
По молодости лет,
А может, выпил два по сто
С кем выпивать не след.
Письмо не отправлял
Простым и заказным,
И не подозревал,
Что стал невыездным.

Да и не собирался он
На выезд никуда —
К друзьям лишь ездил на поклон
В другие города.

На сплетни он махнул
Свободною рукой, —
Сидел и в ус не дул
Чудак невыездной.

С ним вежливы – на вы! – везде
Без спущенных забрал,
Подписку о невыезде
Никто с него не брал.

Он в карточной игре
Зря гнался за игрой —
Всегда без козырей
И вечно «без одной».

И жил он по пословице:
Хоть эта масть не та —
Все скоро обеззлобится
И встанет на места.

И он пером скрипел —
То злее, то добрей, —
Писал себе и пел
Про всяческих зверей:

Что, мол, приплыл гиппопотам
С Египта в Сомали —
Хотел обосноваться там,
Но высох на мели.

И строки те прочлись
Кому-то поутру —
И, видимо, пришлись
С утра не по нутру.

Должно быть, между строк прочли,
Что бегемот – не тот,
Что Сомали – не Сомали,
Что все наоборот.

Прочли, от сих до всех
Разрыв и перерыв,
Закрыли это в сейф,
И все – на перерыв.

Чудак пил кофе натощак —
Такой же заводной, —
Но для кого-то был чудак
Уже невыездной.

Пришла пора – а то
Он век бы не узнал,
Что он – совсем не то,
За что себя считал.

И после нескольких атак,
В июльский летний зной
Ему сказали: «Ты, чудак,
Давно невыездной!»

Другой бы, может, и запил,
А он – махнул рукой!
Что я? Когда и Пушкин был
Всю жизнь невыездной!