Геннадий Пискарев - Избранное

– А какой вы номер ботинок носите? – спросила она в ответ.

– Сорок второй! А что?

– Почему же не сорок первый или сороковой?

– Так ноги будет жать, – рассмеялся.

– Вот и в работе так, – сказала Раиса Николаевна, – недобросовестно выполненное дело – все равно что обувь не по размеру. Жмет, на совесть давит.

Не скрою, слова эти так поразили меня, что после, когда пришлось мне писать о качестве работы, о моральном аспекте этой проблемы, я незамедлительно привел их.

Надо сказать, что трудовой народ наш и, в частности, современный крестьянин, очень толков. И душевен. Мне порой кажется, что все эти бывшие и настоящие разговоры, на Западе ли, где-либо в другом месте, о русской душе, о его загадке возникали и возникают не зря. И разгадать эту загадку не могут наши недруги, думается, потому, наверное, что много ее души-то. И она гармонична. Ее трудно разложить на составные части – как поэзию, как музыку.

– Вы послушайте как-нибудь приятеля моего Николая Лыфенко, – говорил мне Герой Социалистического Труда донецкий хлебороб В. А. Латарцев, – как он говорит о кукурузе своей! Словно поэму читает.

– Насущный хлеб и красота жизни – из одних и тех же рук исходят. – Это уже слова другого человека – директора вологодского совхоза О. Н. Потехина.

– Люди труда – поэты. Поверьте, каждый труженик – человек богатой души. Неужели вы этого не замечали? Лучшие годы мои – это годы работы, и мои лучшие стихи – того времени. Сейчас открою тетради-записи тех лет, – это выдержка из беседы с беззаветнейшей работницей, рядовым хлеборобом, Героем Социалистического Труда Марией Михайловной Губиной, у которой поэтическое восприятие окружающего мира, казалось, зрело наперекор лишениям и невзгодам. И подобных примеров привести можно массу, и все они будут подтверждением той мысли, что у крестьян – представителей древнейших человеческих профессий на земле, сердце и ум выступают всегда заодно. Потому-то они и любят задушевную, доверительную беседу, по натуре своей они доверчивы и податливы, но не приемлют фальши и заума.

Многое теперь решает машины это так. Но любая машина заработает лучше, если будет управлять ею человек, у которого теплится в сердце доброе начало, а у крестьянина – зов родной земли. Крестьянство должно быть потомственным. И хоть говорят, что в крестьянских семьях предков своих дальше второго колена не помнят, зато закваску их сохраняют долго. И нам, журналистам, надо учитывать это в своей работе.

Тот же Латарцев, толкуя о поэзии труда своего друга Лыфенко, говорил, что поэзию эту может почувствовать лишь тот, кто любит и понимает работу земледельца. Для иного человека, быть может, Николай интересным и не покажется. И пройдет этот иной, не заметив в кукурузоводе ни беззаветного труженика, ни богатейшей души человека. «А я мечтаю, – добавил Владимир Андреевич, – чтобы мои сыновья любили его и таких как он, понимали их с полуслова. Будет такое – станут они хлеборобами, людьми настоящими, уважаемыми».

Вот так-то! Чтобы не пройти мимо героя своего, надо нравственно слышать его, а по уровню своего политического, общественного, гражданского самосознания хотя бы сравняться с ним.

Люди огромного житейского опыта, истинные труженики судят о сложных вещах просто и убедительно. За предельной цельностью характеров, за крепкой и четкой позицией их кроется, как правило, большая, сложная работа беспокойной души. Их бросающаяся порой в глаза прямота – не прямолинейность, а твердость в суждениях – не застывшая форма простых понятий. Это кристалл, ограненный огнем пережитого. В принципе эти свойства роднят хлебороба со всеми другими тружениками, будь то рабочий-металлург, видный ученый или человек искусства. И я в своих материалах, воспевая благородство, трудолюбие, душевность советского крестьянина, его гордость за свое дело, вовсе не противопоставляю земледельца, допустим, горожанину. Нет. Я только подчеркиваю его высокое классовое самосознание, которое глубоко уважаемо как в нем, так и в рабочем, и в интеллигенте. Тот, у кого самосознание это есть, прочно стоит на земле. И тогда говорим мы: человек нашел себя. И тут уже действительно неважно – кто он, все видят, какой он, и ценят, независимо от занимаемой должности. Из таких людей вырастают настоящие мастера, не баловни случая, а преданные своей профессии, селу, коллективу товарищи. И эту преданность не в состоянии поколебать у них ни трудности жизни, ни вольные ветры миграции, ни удары судьбы.