Александр Твардовский - Василий Тёркин [сборник]

Вдруг велят:
– А ну, дыхни,
Рот разинь пошире.
Принимал?
– Наоборот. —
И со вздохом горьким:
– Непонятный вы народ, —
Усмехнулся Теркин.

– Кабы мне глоток-другой
При моем раненье,
Я бы, может, ни ногой
В ваше заведенье…

Но солдат – везде солдат:
То ли, се ли – виноват.

Виноват, что в этой фляге
Не нашлось ни капли влаги, —
Старшина был скуповат,
Не уважил – виноват.

Виноват, что холод жуткий
Жег тебя вторые сутки,
Что вблизи упал снаряд,
Разорвался – виноват.

Виноват, что на том свете
За живых мертвец в ответе…

Но молчи, поскольку – тлен,
И терпи волынку.
Пропустили сквозь рентген
Всю его начинку.

Не забыли ничего
И науки ради
Исписали на него
Толстых три тетради.
Молоточком – тук да тук,
Хоть оно не больно,
Обстучали все вокруг —
Чем-то недовольны.

Рассуждают – не таков
Запах. Вот забота:
Пахнет парень табаком
И солдатским потом.

Мол, покойник со свежа
Входит в норму еле,
Словно там еще душа
Притаилась в теле.

Но и полных данных нет,
Снимок, что ль, нечеткий.
– Приготовься на предмет
Общей обработки.

– Баня?
С радостью туда,
Баня – это значит
Перво-наперво – вода.
– Нет воды горячей.

– Ясно! Тот и этот свет
В данном пункте сходны.
И холодной тоже нет?
– Нету. Душ безводный.

– Вот уж это никуда! —
Возмутился Теркин.
– Здесь лишь мертвая вода.
– Ну, давайте мертвой.
– Это – если б сверху к нам, —
Поясняет некто, —
Ты явился по частям,
То есть некомплектно.

Мы бы той тебя водой
Малость покропили,
Все детали меж собой
В точности скрепили.

И готов – хоть на парад —
Ты во всей натуре…
Приступай давай, солдат,
К общей процедуре.

Снявши голову, кудрей
Не жалеть, известно.

– Ах, валяйте, да скорей,
Мне бы хоть до места…

Раз уж так пошли дела,
Не по доброй воле,
Теркин ищет хоть угла
В мрачной той юдоли.

С недосыпу на земле,
Хоть как есть, в одеже,
Отоспаться бы в тепле —
Ведь покой положен.

Вечный, сказано, покой —
Те слова не шутки.
Ну, а нам бы хоть какой,
Нам бы хоть на сутки.

Впереди уходят вдаль,
В вечность коридоры —
Того света магистраль, —
Кверху семафоры.

И видны за полверсты,
Чтоб тебе не сбиться,
Указателей персты,
Надписи, таблицы…

Строгий свет от фонарей,
Сухость в атмосфере.
А дверей – не счесть дверей,
И какие двери!

Все плотны, заглушены
Способом особым,
Выступают из стены
Вертикальным гробом.

И какую ни открой —
Ударяет сильный,
Вместе пыльный и сырой,
Запах замогильный.

И у тех, что там сидят,
С виду как бы люди,
Означает важный взгляд:
«Нету. И не будет».

Теркин мыслит: как же быть,
Где искать начало?
«Не мешай руководить!» —
Надпись подсказала.
Что тут делать?
Наконец
Набрался отваги —
Шасть к прилавку, где мертвец
Подшивал бумаги.

Мол, приписан к вам в запас
Вечный – и поскольку
Нахожусь теперь у вас,
Мне бы, значит, койку…

Взглядом сонным и чужим
Тот солдата смерил,
Пальцем – за ухо – большим
Указал на двери
В глубине.

Солдат – туда,
Потянул за ручку.
Слышит сзади:
– Ах, беда
С этою текучкой…

Там за дверью первый стол, —
Без задержки следуй —
Тем же, за ухо, перстом
Переслал к соседу.

И вели за шагом шаг
Эти знаки всуе,
Без отрыва от бумаг
Дальше указуя.

Но в конце концов ответ
Был членораздельный:
– Коек нет. Постели нет.
Есть приклад постельный.

– Что приклад?
На кой он ляд?
Как же в этом разе?
– Вам же ясно говорят:
Коек нет на базе.

Вам же русским языком…
Простыни в просушке.
Можем выдать целиком
Стружки.
Для подушки.

Соответственны слова
Древней волоките:
Мол, не сразу и Москва,
Что же вы хотите?

Распишитесь тут и там,
Пропуск ваш отмечен.
Остальное – по частям.
– Тьфу ты! – плюнуть нечем.