Екатерина Лебедева - Колыбельные Райха

Разгрызают аорты, кромсают тесьму

{обермастер — знаток темпорального спорта};

Операторы —

— Хох!

наполняют реторты,

Пока шар Суперлуния метким от борта

Не загонит когорты

Обратно

Во тьму…

Сегодня праздник фейерверков

Двадцать три часа.

Как будто в гости к нам явился

Сам маркиз де Сад.

И поджигает мир.

И скоро будет пир:

Сушите вёсла — рвите паруса!

На три стихии — два крыла,

Косая щель в борту;

Земля любуется с колен

На нашу красоту…

Но альтиметры врут,

И в микрофон орут

Что мы опять теряем высоту!

Эй, доннерветтер,

Подбавь газку на третьей;

В грудь — метры, мили:

Мы в самой жопе мира!

Час до рассвета,

Наш самолёт подбили,

jäh!

Привал на станции «Беда»,

Рекой — томатный сок!

Вблизи под лупой каждый воин

Слаб и невысок,

И невесом, как пух,

И матерится вслух,

Бросая пушкам ливера кусок.

Сосед-приятель из окопа говорит: «Люблю»,

Из наших тушек скоро сделается

Сыр Дор блю,

И это неспроста —

Аллюр и три креста

Нас закрутили

В мёртвую петлю!

Эй, доннерветтер,

Ты Клаус или Петер?

К чёрту ракеты! —

Allons-y, майна-вира,

Жизнь на планете

Не замочить в сортире,

Ja!

_________________________________________

Jäh! - внезапно, упс!

Ja! - да!

Вещи редко меняют свойства,

Отражаясь в словарной речи:

Не «забота» — а «беспокойство»,

«Позаботиться» — «обеспечить».

Есть воление — есть желание;

Не случайно гранит реальности

Гросс-модальность долженствования

Разбивает на субмодальности.

Что ни слово — то вздох

doch…

Не положишь в карман

man.

Трудовая мозоль

(soll)

Отвращает от трат.

(Rat!)

Мера — кауза, суть причина;

Время — женщина, дух — мужчина:

Жизнь беспола, как всякий плод.

Кто измерит под грузом снега

Безрассудный разбег побегов,

Напитавшихся вешних вод?

Кровь и пепел — на грунт

(Grund),

Горсткой семени — боль

voll;

Не заметишь — живи

(Wie?)

А поднимешь — дерзай:

Sei!

***

Fr.J ä g. (образец прописи):

Бледной тенью в аду, —

Mist!

Я исчезну, но du

bist…

Убеги хоть за Рейн,

Майн,

Не разрубишь корней! —

mein.

Солдатский хлеб — мякина впрок

К дежурному обеду.

Гремит трубой наш славный полк,

Шагает за победой!

Стальная фляга на ремне

Мне силы сберегает.

А если булькает на дне —

Так есть же и другая?

Конечно, да. А как не быть?

Конечно, есть другая.

Вокзал и дом. Невеста в рёв,

Бросается на плечи:

«Прощался — молод и здоров,

Вернулся — изувечен!»

«Одна ладонь теплей, чем две;

Карлоттхен, дорогая,

Ведь если пусто в рукаве,

То есть же и другая!»

Конечно, да. Моя рука —

Всегда тебе, родная!

Она не слушает речей,

Ни довода, ни слова,

И слёзы льются как ручей

На крест с листом дубовым.

«Эй-эй, довольно воду лить!

Утешься, дорогая:

Ведь если ногу отстрелить —

Останется другая».

Конечно, да. А как не быть?

Отменная другая!

Высок безоблачный простор,

Земля поёт о мире,

Но затмевает птичий хор

Жужжание валькирий.

На бойню как на Страшный Суд

Под пулями шагаю…

Но если голову снесут —

Так есть же и другая?

*далее — проигрыш на губной гармошке*

Сквозь метельные бури

Лунный блик стерегу —

Синь берлинской лазури

На январском снегу.

На висках ли, плечах ли —

(Приглядись и замри!) —

Звёздочки горечавки

В блеске первой зари.

Хризолит, сердолик…

Не сорвёшься на крик;

Я-то знал, но привык:

У кого что болит.

Жизнь смертельнее спорта!

Дух — предатель и тигр,

Чумовая реторта,

Алхимический тигль.

В хаотичном круженье

Полюсов и планет

Даже миг пораженья

Стоит сотни побед.

Селенит и опал…

Застрелил? — Не попал!

Если б знать, где стелил —

Я б, наверно, упал .

На белоснежном покрывале

Бессонный свет.

Меня когда-то очень ждали,

Но больше — нет.

Ночь напролёт считали тени

В полубреду:

А может, заскрипят ступени