Геннадий Пискарев - Очищение болью (сборник)

Кстати, можно вспомнить, как здорово восприняли мы европейскую, возрожденческую культуру, опять-таки, в высшей точке ее развития, при Петре Первом, наконец, в советское время – синтез марксизма, европейского экономического учения с исконно русским идеалом общины был далеко не отрицателен во всех отношениях. Ныне мы стоим на пороге нового синтеза.

– Синтеза циничного, прагматичного Запада с нашим духовным православием?

– Зачем утрировать. Синтезировать надо лучшее – лучшее свое и лучшее чужое. И строить общество не с кровавым оскалом «золотого тельца», а с ликом Божественным. Ну и, конечно, не забывать, что истинно «мировое» есть, прежде всего, «собственное», ревниво охраняемое.

– Браво, браво! Но все же – о спорте, в частности, велосипедном.

– А что о спорте? Не открою Америки – работать надо. Бог-то Бог, да и сам будь не плох, – говорит народная пословица. А народ напрасно пословиц не придумывает. Да и Господу, полагаю, ближе соработники, чем лишь бьющие поклоны. «Чтобы Бог помог Франции, армия должна сражаться!» – так, кажется, сказала (здорово сказала) Жанна Д`Арк.

Не могу не напомнить действий в связи с этим В. В. Путина. В конце своего президентского срока он недвусмысленно выразился по поводу засилья в отечественном спорте так называемых волонтёров (чужаков-иностранцев, гребущих в отличие от наших спортсменов лопатой наши же деньги).

И тут же он выступил с инициативой проведения в России велотура подобного тому, что проводится во Франции (Тур де Франс). До этого президентское контрольное управление тщательным образом проверило исполнение программы по физвоспитанию и оздоровлению нации. «Нарывы» беспощадно вскрывались.

Вероятно, так будет и впредь. Нас такой подход вдохновляет. Значит, то, что мы наметили – развитие юношеского и ветеранского спорта, возрождение славных традиций, подготовка олимпийцев, улучшение качества соревнований (планы огромные) – осуществимо.

– О, на этой оптимистической ноте можно беседу и закончить. И пожелать вам долго и удачливо гнать московский, российский велосипед. Да не будут скрипучими колеса его.

Среди множества чудес, совершаемых во имя Божие на грешной земле Иисусом Христом, одно из них, говоря современным языком, превалирует – это исцеление сокрушенных сердцем и возвращение света слепым. Последнее здесь очень часто подразумевает прозрение духовное, но в немалой мере означает и физическое врачевание незрячего, отчего чудо восстановления зрения не перестает быть чудом – от времен библейских до наших дней.

Когда-то, теперь уже в далекие безбожные советские времена, но когда медицинское обслуживание и, в частности, глазная хирургия были бесплатны (за рубежом-то это и тогда стоило тысячи и тысячи долларов), мне пришлось рассказывать на страницах газеты об одной крестьянской супружеской паре пенсионеров из глухой сибирской деревеньки, которым в столичной больнице «возвратили утраченные глаза». Помню слова вновь увидевшей свет героини по возвращении домой, что сказала она собравшимся вокруг ее односельчанам и верующим старушкам:

– Бабки, – (она вынула из кармана домотканой кофты фотокарточки офтальмолога Краснова и его ученика, оперировавшего ее), – вот кого, вместо икон, в Красном углу ставить-то надо!

Возможно, с позиций воцерковленных граждан призыв такой покажется языческим, святотатством. Однако же от избытка сердца раскрываются уста. И неподдельные, искренние чувства, овладевшие простой труженицей, вполне, думается, простительны, а мне близки и понятны. Сам испытал подобное, когда «предстал» пред человеком, который только за последние восемь лет (за предыдущие десять – статистика приблизительная), совершил чудо возвращения зрения не одному, не двум, не сотне даже, а трудно представить, – 10 тысячам слепнущих пациентов!

Прошу прощения за употребление пафосного словосочетания «предстал пред человеком» – уж больно велики деянья, чтобы говорить о них низким слогом, нелегко опуститься с небес в скромный кабинет, хотя и Центральной клинической больницы (ЦКБ – «кремлёвки»), где за низеньким столиком после очередной операции сидел устало бледный, с чеховской бородкой, молчаливый, но пытливо смотрящий на вошедшего (меня) доктор. Это и был он – кандидат медицинских наук, глазной хирург Николай Владимирович Ермаков. Кстати, тоже ученик названного выше глазного академика Михаила Михайловича Краснова и, как оказалось, друг Вячеслава Ефимовича Бочарова, того самого, что осчастливил невероятно героев моего давнего очерка – сибирских рядовых тружеников. По простоте душевной, когда был я у исцеленных ветеранов в гостях в деревне с милым названием Палочка, всё пытались они передать со мной московским чудотворцам гостинец – мешочек картошки («хорошая уродилась»). Кое-как отказался. На что старики осерчали, молвив с обидой: «Упрямый какой, хуже доктора. Тот хоть деньги ни за что не хотел взять от нас, ну, а картошку-то жалко, что ли?»