Геннадий Пискарев - Очищение болью (сборник)

Старообрядцам всех мастей тоже теперь комфортно. По крайней мере, лидерам. Их не преследуют. Собственность не отнимают. Даже возвращают. И хотя людей масштаба Путиловых, Мамонтовых, Третьяковых среди них теперь нет, жить, в принципе, можно. Единственная беда – внутренние распри, в основе которых банальная борьба за власть и имущество.

Какие, при таком раскладе, могут быть идеи решения общенациональных задач?

Проще говоря, раскольничья психология пока еще достаточно крепко сидит во всех ветвях православия, в самом православном сознании. В равной степени крепко сидит она и в общественном сознании, являющимся, по сути, слепком с сознания православного. Даже в политической, казалось бы, далекой от религии системе страны можно найти все черты этого раскольного сознания.

«Единая Россия» – это что-то вроде РПЦ, «Справедливая Россия» и ЛДПР – единоверцы, КПРФ – белокриничники (РПСЦ), филипповцы, федосеевцы, поморы, вместе взятые. Внепарламентские партии и организации тоже имеют все признаки тождественности различным ветвям православия. От полностью или частично лояльных единоверцев (АПР, «Гражданская сила» и пр.), до радикальных – нетовцев, странников, дырников (СПС, НБП, «Другая Россия» и пр.). / Подробности о разновидностях и особенностях старообрядческих общин можно найти в Интернете, хотя некоторые названия говорят сами за себя /.

Всякое сравнение, конечно, хромает. Но проводить такие параллели допустимо уже потому, что у большинства современных российских политических партий и у старообрядческих общин есть, как минимум, две общие черты.

Во-первых, они (по крайней мере, на словах) не признают ценности и принципы правящей (или самой многочисленной) партии (или церкви), но никогда не объединяться и даже не будут сотрудничать в общих интересах, обзывая друг друга отступниками от истинной веры (или идеи).

А во-вторых, среди членов этих партий всегда найдутся персоналии, которые в любой подходящий момент готовы найти причину повести дело к расколу своих организаций на еще более мелкие и непримиримые части. Это не трудно было заметить, наблюдая как в период недавней предвыборной компании некоторые политики бегали из одной партии в другую, понося вчерашних однопартийцев.

Отсюда не сложно сделать вывод: нынешнее существование партий в российской государственной системе, лишь дань общемировой моде. А истинную силу России, равно как и слабость, на протяжении четырех веков составляла и по сей день составляет только личность лидера, вождя (царя, генсека, президента) и, иногда, личности в его самом близком окружении.

Кстати, в те времена, когда в России еще не было понятия «партия», в его современном понимании, наиболее активные члены общества, в наиболее острые периоды истории, объединялись в некие группы, которые тоже назывались «партиями». Например, в романе «Война и мир», описывая ситуацию при ставке императора в дни наступления на Москву армии Наполеона, Лев Толстой говорит о существовании девяти партий. Писатель подробно описывает воззрения и предложения восьми из них. А о девятой партии (восьмой по порядку повествования), численность которой, по его словам, соотносилась со всеми остальными как 99 к 1-му, говорит, что она состояла из людей, «желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий». «Все люди этой партии, – уточняет писатель, – ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости…».

Про поведение представителей православной церкви Толстой, как известно, в своем всемирно известном романе ничего не написал. Наверное, потому что пришлось бы повториться.

Все это, вероятно, еще один результат, основу которому заложил «русский раскол», создавший условия, при которых лукавство и личная корысть стали нравственным правилом поведения большинства русских людей. А главный принцип власти, также рожденный в процессе церковных реформ второй половины XVII-го века, сформировал крайне благоприятную среду для существования вышеназванных правил. Ведь этот принцип прост: никаких внутригосударственных и внутриобщественных ограничений, то есть – никаких ограничивающих власть институтов, никакой ограничивающей власть морали.

Это вполне соответствует принципам и интересам лукавых корыстолюбцев и прочих персонажей подобного рода, которые и сегодня составляют костяк тех, кто формирует и поддерживает такое явление, как коррупция. Кстати, не новое для России.