Марина Чиркова - Сняв ненужную суперобложку...

повадкой пальчиков слепых

чтобы запомнили согреть —

пока растерян на двоих

весь белый свет и белый снег…

а солнце — сквозь смородиновый лес

по тёмно-красным, розовым и белым

упругим бусинам прихваченным губами,

упрямым косточкам прикушенным легко…

(а там по краю: ива наизнанку

за пыльной тучей вскинута вдогонку

и от беззвучных судорожных молний —

которые одни и гонят ветер

вперёд товарняков и вертолётов —

уже знобит, метёт озон безумья…

и бьётся телефон — живой пескарик,

и оборвав натянутую леску

без плеска — в тишину, во тьму как в омут,

в расколотое зеркало как в сушь…

о нём, о немоте… в огне, во гневе…)

…утренним родинкам примятых летних ягод.

нет, мы другая половина неба,

где край листа двуручною пилою,

зелёным леденцом и двуязычным

блужданьем на просвет, на шёпот:

слышишь,

садовник знает для чего привито,

а веткам незачем, им только дрогнуть

и прижиматься мокрым срезом к срезу,

и прирастать вживую, обнимая…

плести смородиновый лес…

прилипших мошек,

мышей летучих с тонкими резцами,

грызущих нежный сахар полнолунья

и распускающих одежду у влюблённых

до нитки, до последнего, до «кто ты?»

1

в горьких вьюнах, пижмах,

головках чертополоха

лечь и молчать: вышит

выше, вишнёвей вдоха,

вырезан из ржавых

крыш жестяных, горячих —

кровным листом каштана…

(шёлковая иначе,

спряденная чужими,

сотканная вслепую

жилка, тропа ли в глине,

трещины тень?..) разуюсь:

розы густой бронзы,

мята глухих, мягких…

просто молчать. возле.

ежа, репей, мятлик…

2

нечаянная но закрой глаза

и весь собравшись на кромке губ

о как ты будешь ловить меня

и ждать во тьме чтобы вновь и вдруг

как вздрогнешь трогая где трава

уколы кончиков мокрый ворс

хвоинок спутанных стрекоза

блесной зависнет слезясь насквозь

чешуйка рыбья не сколупнуть

поймал русалку терпи обняв

нежнейшей судорогою рук

и ног впивайся а вот слова

в которых знаю почти что груб

и небо навзничь легко легло

наждак загара волос овсюг

а мне нечаянно так тепло

3

где ночные-чёрные волосы твои

жёсткая неглаженная лебеда

если потеряюсь только не прогони

летнее ли ворохом и чехарда

порох тёплых тропок звон семян-узелков

пальцы разнимаю едва да едва

шёпотом в макушку выдыхать мотыльков

где слова не сломаны о слова

Ветер!.. На сотню сторон — ветер…

Заметает пылью снежной, бережной

лёд в глазницах вчерашних следов.

Темна зима, и кроме — ничего, ничего…

И только птица-синица

день-день

говорит тонко — будет весна, разбудит!

Глупая птица! Холод сдует тебя.

А она — день-день…

Вьётся ветер, жаром несёт песок, песок…

Красный бисер швыряет в глаза.

Широка пустыня, глубока до дна,

ни росинки пропащей — нигде, нигде.

Лишь какая-то птица

пить-пить

повторяет — иди, вылупится родник!..

Глупая птица! Мираж, сон высосет тебя.

А она — пить-пить…

А с обратной стороны сна — дождь, дождь…

Сетью опутал, утопил цветы и цвета.

Вода, вода: никогда, никогда…

Но откуда-то сверху —

упрямая птица:

синь, синь!

Выплывет небо, вспорхнёт небо!

Глупая птица, мокрая серая птица…

А она — синь, синь…

Вода и ветер песком стирают твои следы.

Невозможные, почти невидимые следы.

Нет — никого — нет…

И только глупая безумная птица,

прыгая по веткам рёбер,

высвистывает —

где-нибудь, когда-нибудь…

Когда — ни — будь.

эта жизнь.

её этажи, витражи, виражи.

ты л(жив)?

вопрошают через стекло.

плоско, гладко, бело, светло.

отвечаю —

лечу, я чай-

ка, почти излечился, чай

вот завариваю. разговариваю.

тонет в облаке земля-

ника.

то не ты, то не я — плыви к ней

в высоты висячем лесу.

а листва далеко внизу.

глубоко не видать. не спрыгнуть.

птицы.

птицы — бывшие рыбы.

посмотри сквозь воздух: тонка

спица глобуса и волчка.

закру-

жить.

не дрожи. ножи?

с отражениями

дружи.

нена-

видишь

себя в зеркалах.

ок-

нах.

жили-были… жили-били,

жили-пили/пели/выли

сосны-ели, топи-мели,

еле-еле кашу ели

стыли-спали

с молоком

сели-встали

так о ком

небылицы?

лица.

были?