Генрих Гейне - Лирика и сатира

«Херувимы? В кущах рая?
Это гуси пред тобою!
Их мальчишка, распевая,
Гонит палкой к водопою».

Слышишь, колокол в селеньи?
Звон воскресный, звон чудесный!
Вот к молебну, в умиленьи,
Весь народ спешит окрестный.

«Разве то звонят во храме?
Разве, друг мой, это люди?
То коровы с бубенцами
Не спеша бредут к запруде».

Видишь, к нам летит по лугу
Кто-то в праздничном уборе.
Узнаешь мою подругу?
Сколько счастья в нежном взоре!

«Ты вгляделся бы сначала!
То лесничиха седая
С костылем проковыляла,
Спотыкаясь и хромая».

Видно, ты решил глумиться,
Милый друг, над фантазером.
Этот мир, что в нем таится,
Ты считаешь также вздором?

На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна,
И дремлет качаясь, и снегом сыпучим
Одета как ризой она.

И снится ей все, что в пустыне далекой —
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет.

Немолчно звенели кругом соловьи,
И солнце смеялось, и липа цвела,
И ты приняла поцелуи мои,
И трепетно к сердцу меня привлекла.

Пророчил вьюгу вороний грай,
Луч солнца угрюмо глядел с высоты,
И мы равнодушно сказали: «Прощай!»
И с вежливой миной откланялась ты.

Как призрак забытый, из гроба
Встает былое мое —
Напоминает, как жил я
Когда-то близ нее.

По городу бледный, печальный
Бродил я, как в полусне,
И люди с удивленьем
В лицо глядели мне.

Ночами было лучше:
На улицах — ни души.
Лишь я с моею тенью
Брожу в пустынной тиши.

Вот мост перехожу я,
Шаги мои гулко звучат.
Луна мне вслед из тучи
Бросает хмурый взгляд.

И вот твой дом, и снова
Гляжу на твое окно.
А сердце так томится,
Так замирает оно!

В окне я часто видел
Неясную тень твою.
Ты знала, что я возле дома,
Как изваянье, стою.

Они меня истерзали
И сделали смерти бледней,
Одни — своею любовью,
Другие — враждою своей.

Они мне хлеб отравили,
Давали мне яду с водой,
Одни — своею любовью,
Другие — своею враждой.

Но та, от которой всех больше
Душа и доныне больна,
Мне зла никогда не желала,
И меня не любила она.

Покуда я медлил, вздыхал и мечтал,
Бродил на чужбине и тайно страдал,
Устав дожидаться меня наконец,
Моя дорогая пошла под ненец,
И стала жить в любви да в совете
С глупейшим из всех дураков на свете.

Моя дорогая чиста и неясна,
Царит в моем сердце и в мыслях она.
Пионы щечки, фиалки глазки,—
Мы жить могли бы точно в сказке,
Но я прозевал мое счастье, друзья,
И в этом глупейшая глупость моя.

Пока излизал я вам скорбь и печали,
Вы все, безнадежно зевая, молчали,
Но только я в рифмах заворковал,
Наговорили вы кучу похвал.

Надев сюртучки побогаче,
Гуляют мещане в лесу,
Резвятся в восторге телячьем
И славят природы красу.

И тонут в блаженстве их души;
Цветет романтическидол!
И слышат, развесивши уши,
Как в чаще щебечет щегол.

А мне хорошо в отдаленье,
Я окна завешу сукном:
Бывает порой, привиденья
Меня посещают и днем.

Приходит любовь былая,
Встает из забытых дней,
Садится ко мне рыдая,
И я рыдаю с ней.

Сырая полночь. Буря.
Деревья скрипят на ветру.
Я, в плащ закутавшись, еду
Один в глухом бору.

И мчатся мечты предо мною,
Опережают коня, —
Как будто на крыльях воздушных
К любимой уносят Меня.

Собаки лают. Слуги
Спешат со свечами во двор.
Взбегаю по лестнице вихрем,
Бряцая сталью шпор.

В благоуханном покое
Мерцанье теплых огней, —
И я бросаюсь в объятья
Возлюбленной моей.

А ветер свистит в деревьях,
И дуб говорит седой:
«Куда ты, глупый всадник,
С твоей безумной мечтой?»

В этой жизни слишком темной
Светлый образ был со мной;
Светлый образ помутился,
Поглощен я тьмой ночной.

Трусят маленькие дети,
Если их застигнет ночь;
Дети страхи полуночи
Громкой песней гонят прочь.