Варлам Шаламов - Том 3

Он красит единственным цветом.
Палитры его простота
Сверкает поярче, чем летом,
И все подавляет цвета.

И саду не справиться с чудом,
Какому подобия нет
Гигантским сплошным изумрудом
Он снова родится на свет.

Бродячий маляр беззаботен,
Не знает, что тысячи раз
Запишут на грунте полотен
Его простодушный рассказ.

И гений завистливым взглядом
Следит за мазней маляра —
Дешевым весенним обрядом
Любого земного двора.

Глаза он потупит стыдливо,
И примет задумчивый вид,
И хочет назвать примитивом,
И совесть ему не велит.

И видно по силе тревожной
Вполне безыскусственных чар,
Какой он великий художник —
Неграмотный этот маляр.

Мне кажется: овес примят
Руками длинной тени
От разломавшей палисад
Разросшейся сирени.

Я выверить хочу часы
По розовому свету
Тяжелой радужной росы
На листьях бересклета,

По задымившейся земле
В обочинах овражин,
По светоносной легкой мгле,
Приподнятой на сажень.

Я выверить хочу часы
По яростному свисту
Отбитой заново косы
В осоке серебристой,

По хриплой брани пастуха,
Продрогшего в тумане,
По клокотанию стиха
В трепещущей гортани.

Вспотело светило дневное,
И нефтью пропахли дворы,
И город качается в зное,
Лиловый от банной жары.

И бьется у каждого дома
Метельный летающий пух,
Блистающий и невесомый,
Неуловимый на слух.

Он химикам лезет в пробирки,
И снегом заносит цеха,
И виснет под куполом цирка,
И липнет на строки стиха.

Как бабочек туча, как птицы
Каких-то неведомых стран,
Летит над асфальтом столицы
Бесшумный горячий туман.

И в запах бензина и пота,
В дурманы углекислоты,
В испарину жаркой работы
Врывается запах мечты.

Не каждый ли в городе встречный
Вдыхает его глубоко,
И это не запах аптечный,
И дышится людям легко.

Он им удлиняет прогулки,
Он водит их взад и вперед
Ночами в пустом переулке
И за сердце чем-то берет.

Им головы кружит веселый
Медовый его аромат,
И кажется — люди, как пчелы,
На темном бульваре жужжат.

Как будто слетелись за медом,
Чтоб в соты домов унести
Хоть капельку летней природы,
Попавшейся им на пути.

Все — заново! Все — заново!
Густой морозный пар
Оберткой целлофановой
Окутал наш бульвар.

Стоят в мохнатом инее
Косматые мосты,
И белой паутиною
Окутаны кусты.

Покрыто пылью звездною
Стекло избы любой,
Гравюрами морозными,
Редчайшею резьбой.

Деревья, что наряжены
В блестящую фольгу,
Торчат из черной скважины
На новеньком снегу.

И каждому прохожему,
И вам, и даже мне
Пробить тропу положено
По снежной целине.

И льдины, точно лилии,
Застыли на воде,
И звезды в изобилии,
Какого нет нигде.

Птица спит, и птице снится
Дальний, дальний перелет,
И темница, и светлица,
И холодный лед.

И зарницы-озорницы
Пробегают взад-вперед,
Будто перьями жар-птицы
Устилают небосвод.

Быстро гаснут эти перья —
И чернеет сразу мрак,
Знаю, знаю, что доверье
В русской сказке — не пустяк.

Я двигаюсь нынче по дугам,
Я сделался вписанным кругом.

Давно я утратил невольно
Свой облик прямоугольный.

И мне самому непонятно,
Что был я когда-то квадратным.

Я сыздетства был угловатым,
Во всем и за всех виноватым.

Углы мои — с детства прямые —
Я нес на дороги живые.

Мне было известно заране:
О камень стираются грани.

Скривился отчетливый угол,
И линия сделалась кругом,

Чтоб легче по жизни катиться,
А главное — не ушибиться.

Искавший ответа у молний,
Я стал осторожно безмолвным.

Всего я касался лишь краем
И стал чересчур обтекаем

В сравнении с бывшим собратом,
С другим неуклюжим квадратом.