Варлам Шаламов - Том 3

И в среднеазиатских, диких
Песках, сосущих арыки,
Ты тем была равновелика,
Кто нес под землю огоньки

Своей неистребимой веры
В такие будущие дни,
Где нет «эпохи», нету «эры»
И что не мастера ли Мстеры
Когда-то поняли одни.

Куда теперь уйти и деться,
Куда мне преклонить главу,
В каком дожить мне жизнь соседстве
И с кем загрезить наяву?

Ты слепла в черных лабиринтах
Моей безвыходной земли,
Какие ж сказочные ритмы
Тебя к спасению вели,

Что в этой музыке душевной
Ты проявила на свету
Такой простой и совершенной
Твою седую красоту.

Доколе, Боже мой, доколе,
Предав все лучшее тщете,
Нам ставить памятники боли
И распинаться на кресте?

Опять граненым адамантом
Заколешь крепко кружева,
Опять прославишься талантом,
Простым талантом — быть жива,

Чтоб делать всех людей живыми,
Чтоб делать всех людей — людьми,
Чтобы всю жизнь браниться с ними
И хлопать в ярости дверьми.

А может быть, твоею смертью
В бегах, от дома вдалеке,
Вся жизнь нам говорит: не верьте,
Что очутились в тупике.

Что всеми мелочами быта
Не будет подвиг затемнен,
Что этот был тобой испытан
И самовластно побежден.

И этот подвиг незаметный,
Великий материнский долг
Как подчеркну чертой отметкой,
Когда еще «не втолкан толк».

Когда догадкою Толстого
Весь мир еще не одарен,
Когда любовь, как Божье слово,
Зашелестит со всех сторон,

Неся отнюдь не всепрощенье,
А только ненависти зло,
Когда души моей смятенье
Растеньем тянется в тепло,

Когда, заверчен и закручен
За солнцем, светом и теплом,
Я вижу в боли только случай
И средство для борьбы со злом.

Тогда твоим последним шагом
Куда-то вверх, куда-то вдаль
Оставишь на моей бумаге
Неизгладимую печаль.

Густеет темный воздух,
И видно в вышине,
Как проступают звезды
На синем полотне.

Походною палаткой
Натягивают ночь.
Пилюли и облатки
Не могут мне помочь.

И я один на свете,
Седеет голова.
И брошены на ветер
Бумажные слова…

Стучался я в калитку,
Просился в райский сад
Бесплодная попытка —
Вернулся я назад.

Там горькая услада,
Секрет моей беды.
Мальчишеского сада
Незрелые плоды.

Казалось мне, что руку
Довольно протянуть,
Исчезнет моя мука
За несколько минут.

Их вкус живет доселе
В моем иссохшем рту.
И к той же самой цели
Я взрослым подойду.

И яблоки литые
К моим ногам летят,
Как солнца золотые,
И озаряют сад.

Лирично то, что лично,
Что пережил я сам.
Едва ли нам прилично
Не верить чудесам.

Ходят взад-вперед дозоры,
Не сводя солдатских глаз
С дальних спален Эльсинора,
Где ночует Фортинбрас.

Королевские террасы
Темный замысел таят.
Здесь, по мненью Фортинбраса,
В каждой склянке налит яд.

Здесь фамильные портреты,
Притушив тяжелый взгляд,
Поздней ночью с датским ветром
Об убийстве говорят.

В спальне на ночь стелет шубу
Победитель Фортинбрас
И сует усы и губы
В ледяной прозрачный квас.

Он достиг заветной цели,
Все пред ним склонились ниц
И на смертных спят постелях
Восемь действующих лиц.

Он не верит даже страже,
Сам выходит на балкон.
И готов с любым миражем
Завести беседу он.

Он не будет слушать глупых
Увещаний мертвеца,
Что ему наследство трупов,
Страсти сына и отца.

Что ему цветы Офелий,
Преступления Гертруд.
Что ему тот, еле-еле
Сохранивший череп шут.

Он не будет звать актеров,
Чтоб решить загадку ту,
То волнение, в котором
Скрыла жизнь свою тщету.

Больше нет ни планов адских,
Ни высоких скорбных дум,
Все спокойно в царстве датском,
Равномерен моря шум.

Фортинбрас идет обратно,
Потушив огонь свечи.
На полу, чертя квадраты,
Скачут лунные лучи.

Кто же тронул занавеску,
Кто прижался у стены,
Озарен холодным блеском
Наблюдательной луны?