Грааль-Арельский - Летейский брег

Снега, снега… Чарующая сонь…
Полгода ночь… У мертвых побережий
Заметен след раскидистый медвежий…
Но умер клич воинственных погонь.
И лишь Цефей льет синий свой огонь
На вечный снег таинственных безбрежий.

Мы мчались на воздушном корабле…
Мой спутник был всегдашний незнакомец,
Его встречал я раньше на земле

В своих мечтах, и в молнии и в громе…
И видел часто, – шел он впереди
Паломников усталых и паломниц.

Ах, он зажег огонь в моей груди!..
И я взалкал несбыточных желаний.
Незримых стран. Он мне сказал: иди! –

Найдем страну в безводном океане.
И встал бесстрашно, властный у руля.
Под нами в бездне, точно на экране,

Висеть осталась скорбная земля.

Как много солнц в мерцающем просторе,
Несущихся навстречу нам комет…
Но я скорблю… В моем горящем взоре

Еще горит земли прощальный свет…
И вижу я:…Туман клубится душный,
На пашнях оставляя белый след,

И серп луны печально-равнодушный
Устало жнет поблекший звездный лен.
Но слышу я: мужайся, малодушный! –

Нам смелый лет победно окрылен.
Смотри на юг, – заметны очертанья
Иной земли. Над нею свет зажжен

Двух разных солнц в немеркнущем сияньи.

Из бледно алого тумана
Плывет на лодке мой двойник,
Колебля матовый тростник,
Плывет медлительно и странно.
Цвет лотосов благоуханно
К воде задумчивой приник…
Из бледно алого тумана
Плывет на лодке мой двойник.
Он ждет, как я, страшась обмана,
Огнистых солнц. Как бледен лик!
Он юн, я от веков старик…
Мы ждем на небе каравана
Огнистых солнц, во мгле тумана.

На иконах блещет позолота,
Замирают тихие псалмы;
Но зовут открытые ворота,
Сумеречно алые холмы.

Тайно взяв таинственные книги,
И забыв монашеский устав,
Он садится в тень цветущей фиги,
На цветной ковер душистых трав.

Он не слышит погруженный в чтенье
В монастырь зовут колокола:
Странные неясные виденья,
Синяя несбыточная мгла.

Все туманней горизонт широкий…
Он читает: Deus mundus est.
Загорелся бледно на востоке
Изумрудно синий Южный Крест.

До утра склонясь над чертежами
Он следит течение планет,
И один встречает в темном храме
Золотисто-розовый рассвет.

Чужды и постылы литургии,
Слишком строг карающий Христос;
Грезятся видения другие –
Бледное мерцанье небулов.

Прочитал Он в звездном гороскопе,
И в блестящем сплаве серебра –
Ждут его скитанья по Европе,
Черный дым зловещего костра.

Целый день он ходит молчаливый,
Зов мечты не в силах превозмочь.
За окошком келии оливы
В синий сумрак одевает ночь.

Он решил… Забыть устав и схима…
Он бежит из стен монастыря,
Чтоб его в кварталах мрачных Рима
Новой жизни встретила заря.

Льется из кварталов и предместий
Шумная народная река,
Сообщают радостные вести –
В полдень будут жечь еретика.

Алый бархат кардинальских мантий
Как огонь от солнечных лучей,
На тиаре папской в бриллианте
Отразился длинный ряд свечей.

У помоста длинный ряд процессий
С пеньем встал за вспыхнувшим костром…
Уличен он папой в черной мессе,
Назван в булле грозным колдуном.

Миг один… Костер горит багряный…
Видят все улыбка на устах,
Звездные плывущие туманы
В радостных мерцающих очах.

Долго и томительно молчали…
Не забудут чуда никогда, –
В солнечной сверкающей эмали
Вспыхнула лазурная звезда.

Меня томят плывущия созвездья,
  Меня томят…
И о конце какого-то возмездья
  Мне говорят.

Ведь знаю я, что счастья нет на небе.
  И на земле,
И жалок мой всегда бессильный жребий
  В холодной мгле.

Но я смотрю в просвет меж облаками
  На синеву,
Какой-то сон хочу облечь словами.
  И вновь живу.