Денис Соболев - Через

Тропинки,
Расходящиеся вдоль горы,
Звучит кустарник

Высокие скалы
Бесформенные, гладкие
Отвесные, пологие

Пещеры на склонах
В пещерах тень,
А солнце ждет
Перед входом
Мерцает воздух

В пещере —
Принесенный скаутами
Старый диван,
Большой облезлый диван

Свобода внутри
Свобода вне,
Вспыхивает полдень

Солнце горит
Счастьем
Горит воздух

Так, насыщенность,
Лишенная смысла,

Но смысл
Рядом

Вербного света день,
Тусклый огонь сирени.
Светлая, яркая тень,
Поверх разбитых ступеней.

Горящий весенний день,
Сумеречный день осенний —
Время в море песком,
В сухом теченье людском
В одиночестве и в прощенье.

Вещи звучат и молчат,
Язык и глубок, и пуст.
Над прошлым струится чад,
Он душен, неверен и густ.

Над прошлым струится свет,
Огонь рожденья души;
Возможно, там есть ответ,
Но к ответу нам не пройти.

В горечи нет движенья,
В настоящем нет берегов
Земли. Разожжем же
Сырые поленья —
Присутствия, памяти
И весны.

Над минутой
Повиснет эхо,
Дымом, горечью,
Невпопад.

Оно не будет сухо,
Не будет глухо,
И, быть может,
Как нам обещали,
В нем отзовется
Тот дальний,
Тот невидимый сад.

Пусть цветет же
Высокий огонь сирени
На краю берегов весны,
На скалистых склонах
Звучанья,
Ветром света
И ветром отчаяния.

Полнота, пустота
Не в дальнем,
Но ближнее
Не для нас.

В промежутке
Загорится, погаснет

Не в руках
И не на дальних
Склонах,

Ясность
Развеет ясность,

Вспыхнет звучанье
Смысла,

Отступит,
Но не уйдет.

Так
Так заглядывает, так ты, так я
Заглядываю в ветер слова в темнеющую воду.
Вдыхаешь ли я обещание обещанное
Обещающее освобождение? Падение, лист, звук воды
Темном воздухе, светлом воздухе времени.
Ты легче дышу? Просторнее ли там в слове, за словом, спрятавшись?
Это ли кажется? Это кажется – нет?
Или снова в плену? В пелену, впелену все глубже? Плеск
Шорох воды в темном, несветлом густом времени воздухе.

Они говорят, говоришь ты, говоришь я, мы говорят
Задыхаюсь. А ты? Ты задыхаешься? Ты хочешь задыхаться?
Тебе это льстит? Плеск времени,
падения во времени плеск.

Шестнадцать ступеней словом вверх наверх
(ты уже поверх?)
над воздухом
Шестнадцать ступеней словом вниз в погреб затхлого
времени, времени мы не хотим, но
вот оно, вот оно стоящее, окружающее, многословное.
Тебе страшно? Тебе светло? Тебе хочется наверх
Из-под над водой? Всматривайся!
Всматривайся, как падает воздух в воду,
Как падает речь в пустоту – дышит, душит, задыхается. Глазом
тебе слово? Слово дышишь. Словом смотришь.
Всматривайся. Тебе, мне – я.

Звуком изобильным, зеленым, цветущим;
Нелепостью человеческих дел и речей
Сытым довольством; очарованием бытия
И скольжением тела – так мысль, полнея,

Поднимается в темноте. Красным гранитом
Молчания, невысказанности, многозначия;
Надломом времени и горечью нескрытого —
Отталкиваясь, так она поднимается на свету.

У подножия скалы и звука лежит долина, голоса
Разносят шумы колючек; перед довольством
И обнаженностью лежит пустыня; но между
Временем и пониманием, грани коснется рука.

Может ли мысль, на бегу, затаив дыхание,
Выбрать между песчаником и базальтом,
Между телом и временем; может ли не выбрать
Между расстеленностью и небесным эхом,
Между счастливой сладостью явленности и
Мерцающим провалом подсмотренного смысла.

Грань ветра, грань качающейся листвы, капель
Дождя, голосов, грань души. Между ними

Мысль замирает, вглядывается в слова, дышит,
Видит, звучит, и приоткрывается навстречу.

Кипарис смотрит на море
С горы смотрит, размышляя
Шишки кипариса смотрят
На волны: зеленые, серые,
Голубые, бирюзовые,
Опаловые, падающие,
Горькие. Шишки глотают
Соль далекой воды
Под горой, под отрогом.
Глотают ее взглядом,
Глотают сердцем, горлом
Захлебываясь, кашляя,
Болью мышц глотают боль
И сияние далеких волн.
Над бесчувствием дюн, бурых
Камней, вода сопричастия,
Сострадания, поднимается,
Отступает, не веря, миражом
Воображения она кажется
Себе, стыдясь, хвастаясь.
Что есть между коричневой
Шкурой шишек и соленой
Прогалиной морской воды?
В этой ли проруби, пустоте,
Находит язык сострадание,
Возвращает глаза совесть?