Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ десятый. Стихотворенія [Старая орфография]

Бездна ждетъ, я знаю. Не спѣши же,
Черная, зіяющая тѣнь!
Каждый шагъ меня толкаетъ ближе,
Каждый часъ меня уводитъ ниже
На одну широкую ступень.

Пусть идетъ послѣднее мгновенье!
Жизни гнетъ я выношу едва.
Мысль моя созрѣла для забвенья,
Заживо душа моя мертва.

Я стою предъ роковой границей
Вѣчной тьмы и вижу тамъ вдали:
Медленной и длинной вереницей
Мертвецы навстрѣчу мнѣ пришли.

Цѣлый строй таинственный и строгій;
Я узналъ черты безкровныхъ лицъ:
Это тѣ, что шли прямой дорогой,
Предъ грозой не преклонялись ницъ.

Призраки съ неизъяснимымъ взглядомъ,
Кто раскрылъ гробницы вашей дверь?
Для чего такимъ огромнымъ рядомъ
Вы пришли навстрѣчу мнѣ теперь?..

Почему мерцаетъ такъ сурово
Глубина недвижныхъ вашихъ глазъ,
Что за звукъ, не разрѣшаясь въ слово,
На устахъ колеблется у васъ?

Развѣ тамъ за вашей гранью темной
Вы нашли невѣдомый отвѣтъ
На вопросъ загадки вѣроломной,
Искони терзающей весь свѣтъ?

Дайте знакъ! Шепните мнѣ невнятно!
Но они безмолвны безъ конца
И во мглу теряются обратно,
Скорбнаго не шевельнувъ лица.

Боже мой, какъ тяжело, какъ трудно!
Смерть въ душѣ, въ умѣ моемъ туманъ.
Сердце вновь забилось безразсудно
Мукою неизлѣчимыхъ ранъ.

Я бъ хотѣлъ слезами весь разлиться,
Дать исходъ томленью своему.
Въ эту ночь хотѣлъ бы я молиться,
Если бъ могъ сказать себѣ: Кому!

Я къ землѣ припалъ бы съ горькимъ крикомъ,
До утра не сдержанный ничѣмъ,
Всю тоску излилъ бы въ воплѣ дикомъ,
Если бъ могъ сказать себѣ: зачѣмъ!

Этотъ міръ, страдающій безъ мѣры, —
Какъ же онъ умѣетъ жить молясь,
И дышать восторгомъ жаркой вѣры,
И съ лица смывать слезами грязь?

Истомясь на пыткѣ непрерывной,
Трепеща на зубьяхъ колеса,
День за днемъ съ надеждою наивной
Онъ глядитъ въ нѣмыя небеса.

Кто зажегъ его мечтѣ упорной
Тамъ вверху необъяснимый лучъ?
Гдѣ онъ скрытъ, источникъ чудотворный,
Свѣжихъ силъ неистощимый ключъ?

Ты, въ тиши свѣвающій волненье,
Съ блѣдныхъ лицъ, простертыхъ предъ тобой,
Кто же Ты, источникъ утѣшенья
Всѣхъ сердецъ, измученныхъ судьбой?

Разумъ мой не могъ Тебя постигнуть,
И назвать отчаялся языкъ,
Но къ Тебѣ старается достигнуть
Вновь и вновь мой одинокій крикъ.

Ты его захочешь ли услышать,
Судія страданья и страстей? —
Я прошу не скорбь мою утишить,
Я ищу не кротости Твоей.

Нѣтъ! Карай и горьше, и страшнѣе!
Эту боль сторицею умножь! —
Въ грудь мою пускай вопьются змѣи,
Въ сердце мнѣ пускай вонзится ножъ.

Напои уста мои отравой,
Отними мою отраду прочь,
Ослѣпи зарницею кровавой
Надо мной зіяющую ночь!

Мучь меня жестокимъ истязаньемъ,
Весь свой гнѣвъ сурово прояви!
Но Своимъ божественнымъ дыханьемъ
Грудь мою пустую оживи!

Освѣти хоть блескомъ яркихъ молній
Наготу души моей больной.
Господи! Опять ее наполни
Вѣрою чудесной и простой!

Укрѣпи расшатанную волю,
Свѣй съ чела соблазновъ грубый тлѣнъ,
И разбей позорную неволю,
Навсегда расторгни рабскій плѣнъ!

Тяжкій гнетъ сомнѣнья неземного
Разрѣши и помоги взамѣнъ
Прежній крестъ поднять на плечи снова
И нести, не преклонивъ колѣнъ.

На глазахъ толпы самодовольной,
Предъ лицомъ слѣпыхъ владыкъ земли,
Дай мнѣ силъ на подвигъ добровольный,
Твердый духъ въ горнилѣ закали!

Дай мнѣ силъ словами правды вѣщей
Возглашать святынѣ торжество,
Не страшась опасности зловѣщей,
Не щадя спасенья своего.

И упасть подъ грянувшей грозою,
Смутный вздохъ пославши къ небесамъ,
Какъ цвѣтокъ, осыпанный росою,
Отдаетъ, склоняясь подъ косою,
Вѣтерку предсмертный фиміамъ.

На краю широкой степи
Заградивъ ея просторъ,
Словно стража, встали цѣпи
Молчаливыхъ, черныхъ горъ.

Отъ подошвы до обрыва
Разрослись на нихъ лѣса,
Какъ щетинистая грива,
Упираясь въ небеса.

Сосны старыя заснули
Передъ бездной на краю,
И ряды свои сомкнули,
И наежили хвою.

Бѣлогрудыя березы
Замелькали тамъ и сямъ,
Разсыпаясь, словно козы,
По ущельямъ и скаламъ.