Олег Анофриев - Есть только миг

Взяв собак на поводок, а меня в компанию, жена двинулась впереди, внимательно всматриваясь, нет ли где поблизости чужих собак или автомашины.

Ни собак, ни автомобиля, ни даже прохожих не повстречалось, и мы благополучно дошли до распаханных полей, где жена наконец спустила собак с поводка, а меня взяла под контроль:

– Пожалуйста, не отставай и не торопись, это вредно.

Мы шли распаханными полями по меже, превращенной такими же собачниками, как мы, в тропинку, ведущую к бору над рекой, и думали.

Каждый о своем, скажете вы.

В том-то и дело, что нет. Мы думали об одном. Неважно о чем, но об одном.

Ну и что в этом интересного, скажете вы.

А то, скажу я, что с некоторых пор, после пятидесятилетнего совместного житья-бытья, у нас появилось стойкое единомыслие!

Вплоть до мелочей и особенностей.

«Хорошо бы сейчас искупаться, жарко что-то», – думаю я.

И слышу от жены:

– И не думай.

У меня в голове: «Сейчас скажет: „Вода уже холодная“».

А наяву уже звучит:

– Рано тебе еще после операции, да и вода уже холодная.

Мы давно перестали удивляться этому. Полвека вместе!

Но одни мозги на двоих?!

«За далью – даль», – звучат в моей голове слова Твардовского.

– Никак не налюбуюсь на перспективу, убегающей вдаль реки, – ведет свое жена.

Одна из собак предательски убегает далеко вперед.

Жена резко прибавляет ходу, отвечая на мою еще не сказанную фразу:

– Я не психую. Просто боюсь, что ее покусают.

Догоняет собаку и берет ее на поводок. В поле, где на версту вокруг никого нет.

Я пожимаю плечами, хотя она этого не видит.

– Нечего удивляться, ты же помнишь, как я за ней гонялась в Крылатском?

«Ах, как давно это было», – думаю я.

– Ах, как это было давно, – говорит жена.

Да, тогда еще каждый думал о своем. Зато теперь можно и не говорить.

Мы возвращаемся молча. Надеясь на то, что у каждого свои мысли.

– Не знаю, не знаю, я бы не советовала! – говорит жена.

Ну вот откуда она узнала, что я не прочь выпить кружечку пивка?

Это было недавно, это было давно – гениальный парадокс!

Но он ставит все на свои места.

Давно ли я записывал на грампластинку лучшие песни моего репертуара?

Совсем недавно!

Всего полвека тому назад.

Давно ли я был молод?

Давным-давно!

Целых полвека тому назад!

Вот и вспоминай, что было и чего не было.

Но как сейчас помню первую мою запись в студии на улице Качалова. Это было событие в моей жизни!

Огромное серое здание Радиокомитета носило аббревиатуру ДЗЗ, что означало Дом звукозаписи. Мы же называли ДЗЗ домом задержки зарплаты.

Работали много: писали детские передачи, рассказы и отрывки из романов, в которых иногда попадались и песенки, – в общем, делали привычную для актеров работу.

Но чтобы песни, да еще на грампластинку!

Это было невероятно!

Ведь право на ЭТО имели только оперные певцы, ну, на худой конец, камерные исполнители романсов. Но чтобы актеры?!

Это бывало очень редко. Ведь пластинка – это сразу слава!

Слава на весь Советский Союз!

Но прежде чем попасть на пластинку, песня проходила жесткий отбор.

Чтобы она прозвучала в эфире, необходимо было быть известным композитором, признанным поэтом-песенником. Известным исполнителем. Новичков туда не пропускал худсовет.

И вдруг…

При Радиокомитете появился новый необычный коллектив.

Вячеслав Мещерин организовал ансамбль электроинструментов, которых и в помине еще не существовало.

В то время, кроме гитар, подсоединенных к примитивному усилителю самими гитаристами, не было ничего.

А тут и скрипки, и виолончели, и даже аккордеон и виброфон – все было подключено проводами к усилителям и огромным колонкам, которые были расставлены по всему полу.

Звук этих инструментов был ужасающим, но необычным, и ансамблю разрешили сделать несколько эстрадных записей. Слава выбрал две песни из кинофильмов. Одна – из фильма «Путь к причалу», а другая – из бразильского фильма «Там, где кончается асфальт».

И вот эти-то две песни и предложил спеть мне Слава Мещерин.

Фильмов я не видел, впрочем, в этом не было особой нужды. Я был готов спеть и телефонную книгу, ведь это же на пластинку! А на пластинку отбирались песни, которые попадали в золотой фонд радио.

Честно говоря, я не рассчитывал на это, уж слишком кастрюльным было звучание электроинструментов.

Но… Чудо свершилось, запись попала в золотой фонд.

Остальное как положено. И я не только в эфире, но и на прилавках магазинов! Через месяц я наслаждался, слушая почти из каждого окна, на каждой танцплощадке знакомые мелодии, которые я высвистывал и напевал: «Не страшны тебе ни дождь, ни слякоть…» и «Если радость на всех одна»!