Вячеслав Лейкин: Всегда по четвергам (сборник)

Ага, началось.

Сравнивает. Часы – немигающий глаз Всевышнего. Врач – нечто механическое, вечное, постылое. Все неподвижно.

Вот оно самое гадкое! А-а-а!

Утка окровавленная похожа на преступника, ставшего жертвой.

Врач – на хромого Тимура, жадно зреющего твой позор.

Мерзко!

Марьяна Орлова:

Мы с Мариной вошли в кабинет зубного врача. Вошли, сели в кресла – нас осматривают.

– Ш-ш-ш, – шепчет Марина. – Кабинет похож на автобус, замечаешь?

– Ш-ш-ш, – шепчу я в ответ. – Врач похож на белого медведя, правда?

Включили машину, начали сверлить.

– Ы-ы-ы, – ычет Марина. – Ыыыы ыыы ы ыыы (бормашина похожа на пулемет).

– Ы-ы-ы, – ычу я в ответ. – Ы ыы ы ыы (врач похож на волка).

(– Но врач белый, а волк серый).

(– А он надел овечью шкуру).

– Э-э-э, – экает Марина. – Лэмпэ пэхэжэ нэ пэсть дрэкэнэ.

– Э-э-э, – отвечаю я. – нэт, энэ пэхэжэ нэ вэлкэн.

Поставили пломбы, натолкали в рот ваты.

– Бу-у, – бурлычет Марина. – Стол похож на длинноногого крокодила.

– Бу-у, – бурлычу я в ответ. – Телефон похож на черную птицу Дзинь.

Вынули вату, выпустили из кабинета.

– Ты похожа на человека, у которого все зубы здоровы, – заявила мне Марина.

– И ты, – сказала я.

– Ура-а! – закричали мы и побежали, не сравнивая больше ничего ни с чем.

Однажды население Четыреста Сорок Восьмой увлеклось вдруг восточной поэзией.

Сначала все, как запрограммированные, писали трехстишия по образцу японских хокку. Десятками приносили на занятия и обчитывали ими друг друга так, что даже солидная наша газета не выдержала и напечатала целый столбец этих незамысловатых трехстиший. Вот, если угодно, некоторые:

А потом они стали зачитываться китайскими поэтами Ли Бо, Ду Фу, Бо Цзюй-и. Им невероятно нравилась естественность древних китайцев, печальная живописность этих стихов и особенно их названия, длинные, повествовательные и почти всегда от первого лица, например такие: «Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня на душе, когда я направлялся из столицы в Сынсянь», или «Стихи о том, как осенний ветер разломал камышовую крышу моей хижины», или вот это – «Радуясь приезду моего друга, уговариваю его остаться ночевать»…

Оставалось попробовать самим написать что-нибудь в этом роде. Случай не заставил себя ждать. И вот, слегка окосев от наплыва древнекитайских чувств, они сочиняют стихи с таким же длинным и обстоятельным названием: