Татиана Северинова: Я – Женщина

Храню я бабушкин платок…
Цветастый штапель «петухами».
Кому-то странно, невдомёк…
Такое вот наследство мамы.

Когда навалится тоска,
Когда весь свет сошёлся клином…
Платка касается рука,
И как-то негатив прокинут.

Когда реву и нету сил, —
В платок лицо, как бы в ладони…
Души касается наив,
И кто-то волосы чуть тронет.

Весной на шейку повяжу
Платочек штапельный я дочке…
И вслед по лужам поспешу,
Смеясь и прыгая по кочкам…

И «любовь», и ненависть проходят…
Жизни бестолковой миражи,
На страну «далече» нас заводят,
Строя «замки», в сути – шалаши…

Но душа в них не находит рая…
Слишком зыбкий их пустой оплот…
Годы жизни так бесследно тают…
Средь страстей, болезней и невзгод.

Не найти средь мира пониманья.
И самим других – как понимать?
Остаётся – только покаянье,
В Небесах обители искать…

Я, кажется, снова люблю…
В объятиях утром проснуться,
И с первым лучом встрепенуться,
Подумать: «Я много смогу!»

Я, кажется, снова люблю…
Из дома куда-нибудь вместе,
Мне лишь не топтаться б на месте,
Мне много ещё по плечу.

Я, кажется, снова люблю…
Людей удивлять, удивляться,
И в детство безумно бросаться,
Я горы рутин сворочу!

Я, кажется, снова люблю…
Второе открылось дыханье,
Как мною забытая тайна:
Пока я живу – я могу!

Вечную сказку неся в подсознании,
В сердце лелея о чуде куплет,
Золушка в каждой живёт детской тайною,
На протяжении жизненных лет.

Снится нам каждой хрустальная туфелька,
Принц на коне, композитор, поэт…
Пышкам и барышням с талией тоненькой,
Снится на белой манжете портрет.

Каждой находится впору обувочка…
Что же судить? Виноватых здесь нет.
Бальное платье на рваную юбочку
Часто меняем, и то – не секрет.

Дочери на ночь читая о Золушке
(Сын в это время всё грезет конём),
В сказку поверив, коснёмся головушек…
Феями станем. По новой начнём.

В мире вновь весна случилась
Независимо от всех,
Синим бобриком пробилась
Под окошком через снег.

Приоткрыла неба очи,
Обнажила сто дорог.
День длиннее, ночь короче,
Скоро заструится сок.

Почки… Ложечки-листочки…
Солнца луч щекочет дух.
Многоточья, строчки, кочки…
В чём-то «ах…» Но где-то «ух!»

Жаль зимы… Совсем немного…
Как оставленный покой.
Шкодник-ветер душу тронул,
Увлекая за собой.

Гомон птиц расправил крылья,
Пусть не всем дано летать.
Будь хоть кем, весны всесилья
Никому не избежать.

А у нас зацветает сирень…
Пахнет детством и бабушки домом,
И, как дедушка, старый плетень
Похваляется снова обновой.

А у нас зацветает сирень…
И сменяет отцветшую вишню,
Под лиловых серёжек капель
Зарождаются четверостишья.

А у нас зацветает сирень…
Снова лезет шпона на заборы,
И весенняя слов дребедень
Всех лишает и сна, и покоя…

Ты с неба дождь не остановишь,
Не укротишь морской волны,
И свежий ветер не догонишь,
Не предвратишь приход зимы.

Но нити струй собрав в ладони,
И пену ветром раскидав,
Средь жизни вечных какофоний
Получишь мир, что расписал.

Мы живём, мы хотим, мы можем!
И «ещё» про нас не уместно!
Мы порою что-то итожим,
Но а далее – новая песня!

Сколько их, рубежей нехоженых!
Мы живём, пока интересно!
Когда руки нам будут сложены,
И тогда не уйдём безвестно…

Когда наступит зимний вечер,
Навалит грусть, как снег на крыши…
Я обниму тебя за плечи…
Не оборачивайся, слышишь.

Пусть запорошит белым тропы,
Где мы с тобою начернили…
И разобьются микроскопы,
Что друг на друга наводили…

Я обниму тебя за плечи…
Не оборачивайся, слышишь!
Зачем друг друга нам калечить,
Ведь нам и так не просто выжить…