Роальд Мандельштам - Собрание стихотворений

Отсталая птица летела,
Последние силы храня…
Усталая птица летела
Навстречу весеннего дня.
Летела!
Летела!
Летела!

Цвели золотые зарницы —
От них далека-далека —
Усталая тёмная птица
Брела в снеговых облаках.

Протяжная песня звенела…
Тоскуя о милых лесах —
Печальная птица летела
В печальных чужих небесах.
Летела!
Летела!
Летела!..
Усталая птица летела.

Пальто, забрызганное ночью,
Тяжёлый, мокрый воротник…
Лиловой тучей оторочен,
Рассвет за крышами поник.

Одно лицо простудным жаром
Горит, когда потухло всё,
Когда на улицах кошмары
Ревут, как бешеный осёл.

Когда темней, чем блеск стекольный,
Одна мечта всегда светла:
Идти к Никольской колокольне
И, молча, бить в колокола…

Пускай в ушах – дыра сквозная,
Пусть каждый дом – насквозь пробит!
– За что? – За всё!
– Зачем? – Не знаю!
Но только – бить, и бить, и бить!

Громадные, громко молчат небеса,
Восходит звезда за звездой.
Для рифмы, конечно, я выдумал сам
Твой жалобный крик, козодой!

Но что не для рифмы! Оборванный сон?
Луны серповидный обрез?
Бетонный колодец – дворовый кессон?
Кессонная злая болезнь?

Монетой, блестящей в ночной синеве —
Серебряный очерк лица,
И (только для рифмы!)
На чёрной траве – тяжёлый живот мертвеца?

– Идущие к дому!
Бегущие прочь,
Не надо на рифмы пенять! —
На ваших кроватях – костлявая ночь —
Матёрая, потная блядь!

Цвет свернувшейся крови – флаги.
Звёздное (небо ли?) – решето.
Небо – обёрточная бумага,
Небо обветренное – желто.

Полон мир электрической желчи;
Этот металл для зубов – луна.
Этот, светлее трамвайной мелочи,
Город – (Люстра-полис) – страна.

Моторы (синхронные и асинхронные).
Тысячеваттный поспел виноград.
Это – смеющийся над влюблёнными —
Питер – Петер – и Ленин – град.

Лунный колокол бьёт неумолчно,
И в урочные видно часы,
Как танцует под куполом ночи
Золотой колокольный язык.

Отупев от страшного звона,
Обезумевший ветер кричит,
Что на небо приклеен червонец
Или бронзовый греческий щит.

И при розовом блеске зарницы
Булавами изогнутых шей
Бьют громадные медные птицы
В барабаны оглохших ушей.

Ночь – веселью не помеха,
За окном метель хохочет:
– Станем рыцарями смеха,
Собирайтесь все, кто хочет!

В парусах металось Эхо:
– Возносите в небо мачты!
Тонут сны в сугробах смеха.
– Смех – приюту новобрачных!

У любви – постельной крохи —
Тьма свела истомой крылья,
А во тьме кривится Хохот
В большеротом косокрыльи.

За окном метель хохочет
(Ночь – веселью не помеха):
– Собирайтесь все, кто хочет,
Станем Рыцарями Смеха!

Вместо ночи – безвременье,
В небе – вата и мгла,
Я умею, как древние,
Волховать до утра.

– Не восстать над кошмарами! —
Бойся знать и судить, —
Волхования старые
Уведут от беды.

Если ночь не приходит,
Вечерней не будет зари, —
Испугали её фонари, —
Если ночь не приходит.

Беззакатно заплачет весна,
На столе, на окне у меня, —
И не будет поющего сна,
И ни ночи не будет, ни дня.

Только белый серебряный звон,
Как трамвайная песня легка…
И придёт ископаемый слон,
Как мулету, неся облака.

Мы – под пробкой
В домах-ретортах:
– Хочешь – плавься,
А хочешь – спи!
С лунным рогом —
Чернее чёрта —
Небо взмыленное сопит.

Март окончен – кошачьи кланы
В ночь бежали, подняв хвосты.
Мыты мётлами урагана,
Листья крыш – пусты!

С лунным рогом, чернее чёрта,
Полночь бесится и хрипит:
Если душно в домах-ретортах,
Хочешь – плавься, а хочешь – спи!

Облака, облака… за окошком,
Распухая на западе алом,
Проплывают, как дохлые кошки,
В плесневеющей флегме каналов…