Вячеслав Евдокимов: Белая Лебедушка

Пленяла шляпа алым цветом,
В узорах, в перьях вся, в цветах…
Коронам мира с нею – где там! —
Ввек не сравниться… Лишь в мечтах.

И туфли дивные узрела,
Да на высоком каблуке,
Взяла потрогать их несмело…
Ах! Как пушинки на руке.

И были чай, бетель, орехи,
Деликатесы, пироги…
«А, может, это для потехи,
Подразнят лишь, взять не моги?»,

А люди в щедром все ударе,
И бесконечен их поток…
Цветов букеты дарят, дарят —
Неиссякаем чувств исток.

То Фам Туана сослуживцы
И преогромная родня.
Ах, как сияли всех их лица!
«Похоже, что не западня…».

И встрепетнулось сердце девы!
Догадки с скоростью лихой
Вмиг чувства тайные задели…
«Похоже, это… «Ле анхой!».

А с ним шутить, конечно, грешно…
Переживаний стук копыт!..
И тут невольно, безутешно
Вдруг разрыдалася навзрыд!..

Её быстрей спешит утешить
И приголубить Фам Туан:
«Какой посмел обидеть леший?
Возьму сейчас же на таран!».

И подступили все другие…
То про неё он им не раз —
И в мир, и в годы все лихие —
Вёл восхитительный рассказ.

– Ну, если так, она – что диво,
Мы будем свататься сейчас! —
И, взяв подарки, торопливо
Сюда примчались в тот же час.

От восхищенья этим дивом
В восторге стала их душа!
– Ты будешь с ней навек счастливым,
Она, цветы как, хороша! —

Дал батальон ему согласье,
Ведь он семья ей и родня,
Желая сладостного счастья —
День из дня, день изо дня!

По всем статьям жених достойный,
Боец-храбрец, Герой, наш брат,
С ним не страшны с врагами войны,
Прогрессу, Космосу собрат!

Фыонг пришла опять в порядок,
В душе светло так! И покой…
И мир стал вновь желанен, сладок,
Ликуй вновь в нём и песни пой!

Она – в прелестности короне,
Трудолюбива и храбра.
И шли они – ладонь в ладони…
И все желали им добра!

Шёл Грибник однажды лесом
И невольный бросил взгляд,
Как на месте на прелестном
Муравьёв спешил отряд,

Да не просто бравым шагом,
Будто это был парад
Под развёрнутым их стягом,
А карательный наряд,

Потому что Муравьишко
От них мчался со всех сил!
Насолил, видать, он слишком,
Что себя так уносил…

Да споткнулся вдруг, несчастный…
На него наряд насел
И скрутил – он в этом классный
Мастер этаких-то дел —

И беднягу к эшафоту,
В зад пиная, поволок,
Чтоб отбить ему охоту
Жвалы целить в тех, высок

Кто по рангу и по сану,
Их-де, тронуть не моги!
Это сану лишь, как клану,
Выбивать в правах мозги.

Жертву ждал уже громила,
С экстра жвалами палач,
Зверем-зверь, смотрел немило,
Не помилует, хоть плачь…

Откусил он, как былинку,
Покатилась голова…
– Прочь Царицу! Гладить спинку
Хватит ей, – летят слова

Изо рта её призывно, —
В ней всё зло извечных бед…
– Прекратить! – палач надрывно,
В рот – её! И той уж нет…

Мурашей, что тех согнали,
Чтоб увидеть власти твердь,
С торжества прогнали в дали,
Не буянили чтоб впредь…

Тут увидел их жилища,
Ужаснувшися, Грибник,
Скарб их, бедность, мизер пищи,
И, задумавшись, поник…

Крыши – две лишь, три былинки.
Остальные – во дворец!
Холод, – с неба коль снежинки,
Жижа – в дождь, – как холодец…

А поймают насекомых,
Во дворец всех оптом прут.
Рот же здесь кривит с оскомы,
Хлещет их судьбины кнут!..

Их лохмотья все в заплатах,
Лапти в дырках все насквозь,
Коль есть труд, – не при зарплатах,
Покосилась жизни ось…

Нету денег для учёбы,
На лекарства, – если хворь…
Но их души высшей пробы,
Ясный ум на всё, – не спорь!

Но одна у них оплошность:
Все, все-все разобщены.
Цель-то есть, плоха возможность.
Потому порабщены.

Шёл шумок: виной Царица…
Вот её бы враз убрать!
Жизнь отрадой заструится,
Счастье ляжет на кровать!