Евгений Меркулов: Посреди донской степи. Том 1. Казачьи сказки, легенды, предания

«Ты, казаче, наверно сдурел от жары?
Но помогут язык развязать комары.

Утром, хочешь не хочешь, секрет нам отдашь» —
Прошипел басурман и полез в свой шалаш.

* * *
Солнце ниже и ниже спускалось в лиман,
Над землёй расстилался белёсый туман,

В этот вечер закат был кроваво-багров,
И звенела победная песнь комаров.

Распознали, подлюки, насколько сладка
И приятна горячая кровь казака.

Дружно взялся за дело безжалостный гнус,
И всё тело горело, как общий укус.

«От, проклятые вороги!» – думал казак —
«Лучше сразу бы вбылы, не мучили так».

Только турки храпят в шалашах до утра,
И им дела нема до мучений Петра.

Он просил: «Хоть бы дождик меня освежил,
Остудил лихоманку искусанных жил».

Но ни облачка нету на небе ночном,
Лишь вдали что-то движется тёмным пятном.

«Ой, Кубань!» – он молился – «Ой, ридна река!
Поможи же мэни, защити казака!»

Нет ответа, а ветер донёс до ушей
Монотонно-печальную песнь камышей.

Смежил веки Петро, выжав слёзную соль.
Забытьё и дремота ослабили боль.

* * *
То не звон комариный, не шум тростника,
Шелест волн ото сна разбудил казака.

Будто на ухо шепчет: «Казаче, поглянь,
Вон идёт наша гарныця дева Кубань».

На невесту Марусю похожа чуть-чуть,
Только косы волнами струятся на грудь,

Мудрость плещется в серых бездонных глазах,
Да запутался месяц в густых волосах.

– Значит, ты услыхала, что ты мне нужна?
«Услыхала, Петруша», – шепнула она.

Ты запомни, что горе твоё – не беда,
Ить защитник земли не умрёт никогда.

И не бойся, коханый, теперь ничего».
А студёные руки ласкали его.

Свежей влагою ветер лицо окропил,
И губами казак её жадно ловил.

* * *
А наутро прохлада окутала лес,
Мелкий дождик на землю струился с небес,

Казака не палил изнуряющий зной,
И он бодрый очнулся от дрёмы ночной.

Толстый турок, зевая, покинул шалаш
И спросил у Петра: «Что решил, делибаш?

Будешь первого снега тут ждать на суку
Или звон золотых всё ж милей казаку?»

Долго шутке смеялся, держась за бока,
А потом заглянул под откос бережка.

Вдруг от ужаса турок стал белым, как мел.
Он, упав на колени, на миг онемел,

А потом закричал, указуя на брег:
«О, великий Аллах! Да откуда тут снег?!

Он гяурам на радость, а нам на беду,
Но я воли твоей супротив не пойду».

Басурманин из ножен достал ятаган
И от страха дрожа, перерезал аркан.

– О, великий Аллах! Твоя воля – закон.
Я неверным сдаюсь вместе с войском в полон.

Коли дал нам Аллах удивительный знак,
Мы готовы идти за тобою, казак.

Вот гора ятаганов, пистолей и стрел.
Мы связались арканом, как ты повелел. —

– Что такое? При чём тут турецкий Аллах?
Может быть, мои други спешат на челнах?

И какой же шайтан напугал басурман,
Что, вон, даже паша бросил свой ятаган? —

Посмотрел под откос удивлённый Петро.
Снегом берег блестит, что твоё серебро.

– Вот те на! За меня заступилась Кубань.