Юрий Пашанин - Что мешало страсти. Про любовь и не только

Не капризная я, не ревнивая
И по краю не шла по возможности.
Эх, возьмусь как-нибудь за их ниву я
И пущу в ход портняжные ножницы.

Как-то всё у нас не круто.
Зимбабвиек нету тута.
Тута нет мадагаскарок.
Мне б обеих их в подарок.

Тута нет у нас кокосов?
Насажаем – без вопросов.
А услышу их капризы,
Будут тута кипарисы.

Эх, валил бы всех я тута
За какую хоть валюту
Среди сосен, среди ёлок
И пигмеек, и монголок.

Мне, конечно, тоже любы
Тута наши бабы в шубах,
Но затащат как в кровати,
Тута сил на всех не хватит.

Я с вопросом к жене своей, Зине.
Говорю ей: «Послушай-ка, Зин!
Твоя кофта пропахла бензином.
Где ты вляпалась, Зина, в бензин?

Ты небесно-красива, конечно,
Наслаждаюсь твоей красотой.
Только, Зина, ты с запахом вечно,
Да с таким ещё, просто отстой.

Был в мазуте недавно твой пояс.
Ты сказала, что шла в магазин.
И зачем же полезла под поезд?
Есть же мост пешеходный там, Зин!

Говорила недавно ты, кстати,
Платью белому в стирку черёд.
Зин, от этого самого платья
До сих пор так селёдкой и прёт.

Дрожь уже и мурашки по коже,
Что подарена мне, Зин, судьбой.
Ты, конечно, меня помоложе,
Но идти неприлично с тобой.

Намекали, конечно, мне люди,
Всё, мол, временно, Зин, не всерьёз.
Сомневаюсь, что завтра не будет
Новый запах тревожить мой нос».

Стою в тени, соседями невидим.
Да и себе я тоже невидим.
Хожу давно уже к соседке Лиде —
В глазки смотреть всегда есть время им.

Я не ропщу, из низких мой поступок.
Стыжусь, но знаю – сладок этот грех.
И как соломинку «кладу» я тупо
Своё бревно уверенно на всех.

Своей жене опять наставлю роги.
Рогам тем быть ветвистее теперь.
Сейчас молчу у Лиды на пороге,
Условный стук вбивая тихо в дверь.

Привычно всё. Задвинем шторы окон.
Вновь будет Лида плакаться и ныть.
И под её, что так ей одиноко,
Начнёт любви разматываться нить.

Я воскрешу в ней тихую надежду,
Скажу ей вновь, что скоро разведусь,
Ну, а пока пусть будет всё как прежде.
И пропадёт на время Лиды грусть.

Себя порой я всё же ненавижу.
Потом скажу себе: «Не всё ль равно?
Ну, разведусь, а стану ль к Лиде ближе?
Она и так близка уже давно».

Стелил сентябрь. Я, наконец, обрёл мечту.
Я не дарил ей украшений из алмазов.
Нашёл слова, чтоб удержать девчонку ту,
Краюху хлеба маслом сливочным намазав.

Не отряхнувшись, не умывшись от дорог,
Я взял её как этой осени награду.
Под звёздным небом стал нам ложем свежий стог.
От зрелых чувств моих она взяла, что надо.

Рассветом скоро озарилась тишина.
Хотел уже связать я жизнь с девчонкой этой,
Но оказалось, что она давно жена
И что, наверно, муж её уж ищет где-то.

Ещё тревоги не развеян едкий дым.
Мне до какого в одиночестве быть срока?
Я не кажусь давно, конечно, молодым,
И чувства нежные делить одна морока.

Устроилась, скорчившись, я на окне.
Привычно мне так вечерами лежать.
Послужат подушкой два кактуса мне.
Их главное ближе друг к другу прижать.

Размажу я сопли и слёзы утру.
Опять я попала в любовный обман.
Закрою глаза и, наверно, к утру
Забуду я свой неудачный роман.

Ныряю поглубже меж створок окна.
Чихаю и хрюкаю – насморк достал.
Не спится. Разлука. И мне не до сна.
На пальце колечка вращаю металл.