Марина Черных - Запущенный сад. Стихи

Земля еще сурово холодна,
но воздух упоительно прозрачен.
И трепетом весны обольщена,
ловлю флюиды будущей удачи.

Прощай, прощай, постылая хандра!
Тебе на смену призываю радость.
Пусть в жарких искрах моего костра
сгорят все беды и души усталость…

Она не умела жить по правилам,
так, чтобы все на своих местах.
Какие-то ноты не так расставила
и забывала репризы знак.
Она старалась делать паузы
в тех местах, где сплошной минор.
Из красной шерсти вязала наузы,
чтобы смягчить его строгий взор.
Немели пальцы от струн металлических,
а голос нежный ее дрожал,
когда пыталась ответить лирически
на ироничный его оскал.
Ей говорили: «Чего ты мечешься?
Ведь он не создан любить, беречь!»
Она не слушала. С ним бы встретиться,
ручьем серебряным в подножье течь.
Чтобы склонился, томимый жаждою,
и зачерпнул воды ключевой,
вдруг осознав, что обрел желанное,
смягчив внезапно характер свой.
Не скоро грезам ее исполниться,
Но ждать и верить – ее стезя.
А коль дождется, то, как и водится,
отдаст до капельки саму себя…

Вновь о тебе, моя милая,
лето напомнит мне стылое.
Ласточки, низко летящие,
тучи, по небу бродящие.

Черным крестом у надгробия
видится смысла подобие.

Некогда было иначе…
Светлыми были задачи.

Как далеко и умело
детство мое отлетело!
Помню коньки и салазки,
старые, добрые сказки;

спицы, старинные пяльцы,
неутомимые пальцы,
ласку, любовь и заботу,
сладкую утром дремоту…

Бабушки нынче иные:
все на подбор -молодые.
Вязнут на блогах и сайтах
средь многоточий и лайков.

Что ж, доживем помаленьку,
переступая ступеньку
в мир без прикрас и иллюзий
с финишным рейтингом «лузер».

Счастлива? Нет? Да, неважно…
Мир – это театр эпатажный.

Что тебе эта условность?
В сердце назрела готовность

все принимать безотчетно:
беды, победы, отчеты.
Только одно непреложно:
детство вернуть невозможно…

Далеки вы, детские зори,
когда лужа казалась морем,
когда главное слово – «МАМА»!
И роднее его на земле
не бывало слова иного…
Через годы скажу я снова:

«Мама» – слово всему основа,
Это ясно не только мне!

Пусть ласкается негой море,

пусть вдали остаётся горе.
И сбываются все надежды,
распускаются все цветы.
Ведь июльские звёзды ярче,
и с годами пылают жарче,
оставляя свой след в пространстве
светлым отблеском доброты!

Помнишь, мама, тот день в апреле?
Зацветали уже сады…
Птицы радостно, нежно пели.

И, казалось, не жди беды.

Как-то буднично, сжато, скупо
промелькнула в газете весть.

Лишь тогда мы узнали будто,
что Чернобыль на свете есть.

Ты рванулась одной из первых
выполнять свой врачебный долг.

Проводов телефонных нервных
вспоминаю обрывистый слог.

– Мама, как ты? Когда вернешься?
Радиации фон какой?
И едва ли ответа дождешься,

потеряв навсегда покой.

Вспоминаю, какой вернулась:
изможденный, усталый лик.
Только краешком рта улыбнулась,
не обняв меня в первый миг.

Много весен с тех пор миновало,
С каждым годом все меньше тех,
кому «щедрая» власть доверяла
стать героем чернобыльских вех.

Много их полегло до срока,
не успевших принять почет.
И наотмашь по сердцу – склока:
не довольно ль вести им счет?

Мама, зная твой нрав и храбрость,
непреложно горжусь тобой.
Одолела ты хворь и слабость,
амбразуру прикрыв собой.

Помолиться сегодня стоит
за тебя и за тех, кто был
в эти дни легендарно стоек.

И чтоб мир ни о ком не забыл…

Он родился в тридцать восьмом
на украинской щедрой земле.
Хлопчик с рыженьким хохолком,
что он ведать мог о войне?

В сорок первом он чудом спасся,
Мать молилась святым образам.
И на фото последнего класса
узнаю его лишь по глазам.