Раиса Моргунова-Кремена: Зеркало моей души. Книга 1

Ржаной сухарь был с кровью рядом,
Делился поровну в бою,
И Ленинград наш, в дни блокады,
С кусочком этим, был в строю.

Тонул он, взрывами подхвачен,
«Дорогой жизни» шли пути.
Ценою крови он оплачен,
Но хлеб стремились довезти.

В концлагерях и страшных Гетто,
Где смерть ходила по пятам,
Кормила мать кусочком деток,
Шептала: «Ешьте, я сыта».

В тылу, – у «Лавки» ночевали
В фуфайках, с бабушкиных плеч,
Сбиваясь стайкой, засыпали,
Стараясь, очередь сберечь.

А утром шли с кусочком хлеба,
Несли, как нес трофей солдат.
Тем не понять, кто с нами не был,
Как вкусен хлеб был тот, тогда!

Кусочек мал был, черный, липкий,
В нем половина – суррогат.
Но нес его ребенок хлипкий,
Гордился тем, что он богат:

Накормит бабушку, сестрёнку,
А мать в цеху стоит всю ночь.
И он, хоть будучи ребенком,
Хотел стране своей помочь.

Не хныкать, не просить поблажки,
И об игрушках позабыть,
В кармане с карточной бумажкой,
Лишь утром, хлебушка добыть.

Хлеб, это дар земли и неба,
Хлеб, – голова всему, венец!
Всегда с тобою, где б ты не был,
Не унижай его, юнец.

И не пинай его ногами,
Он достаётся нам с трудом.
Людьми взращённый, как Богами,
Желанный, входит в каждый дом.

Я помню чёрный кусок хлеба,
Получен мною и с трудом.
Сегодня хлеб – белее неба,
Бросаем в бак со всем гнильём.

А в школе днем свои барьеры:
Один учебник, а нас пять.
Служили для письма, примеров —
Газеты, сшитые в тетрадь.

Своим дыханием чернила
Пытались мы тогда согреть.
А Родина, была нам милой,
О ней старались песни петь.

Красивой не было игрушки,
Ель наряжали в «красоту»:
Снежком из ваты, на макушку,
Из ленты маминой звезду.
Лепили, клеили картинки,
Чудес мы ждали у дверей.
Вдруг, появлялись мандаринки,
Светились вместо фонарей.

Все ликовали, в чудо веря,
Мы были так удивлены!
Полуголодные, как звери,
Мы, дети – сверстники войны.

Наряды – крашеная марля,
Творили мамы чудеса.
Костюмов не было шикарней,
Мы улетали в небеса.

Смотрю на нынешние ветви-
Прекраснее которых нет,
А мне дороже те, из детства,
В которых мандаринов цвет.

Живу на юге, вижу мандарины,
Их изобилье на прилавках средь зимы.

Из детства вспоминаю я картину,
Была тогда война, мы голодны, бедны,

Сейчас я равнодушно иду мимо.
Тогда же, мандарины – сказочные сны,

Не знали ни на вкус мы их, ни зримо.
Они в мечтах нам были, лишь даны.

Снится бой тот незабытый, страшный,
Ты сраженный пулею упал.
По израненной, кровавой пашне,
Чуть живой ты полз, куда – не знал.

Пред тобой растерзанное тело
Друга твоего и не одно,
Я б того увидеть не хотела
Даже в черно – белом бы кино.

Санитары где-то затерялись,
С боем высоту берет отряд,
Страшные там стоны раздавались,
Полыхало всё – кромешный ад!

С губ слетало лишь четыре слова:
«Помоги мне, Господи, спаси!
Взрывы накрывали снова, снова,
Помощи не жди и не проси!

И ползешь ты, к жизни устремленный,
Чуть живой, не поднимая век.
Тяжко ранен, но не побежденный,
Наш солдат, Советский человек.

И дополз, дожил, храним судьбою.
Ты вернулся, ты пришел домой.
А душа, растерзанная боем,
Помнит это и живёт с тобой.

Ты стоишь седой у обелиска,
На груди твоей горит звезда.
Со слезою кланяешься низко,
Тем, кто не вернется никогда.

Не один пришёл, с тобою правнук,
Пороха не знавший, никогда.
Расскажи ему сейчас всю правду,
Чтоб запомнил раз и навсегда,

Цену ту, которой вам досталось
Вынести Победу на плечах.
Родину Святую, даже малость,
Чтоб не променял он сгоряча.

Отцовская фуражка со звездой,
Ты терпко пахла потом и отцом.
Он был тогда красивый, молодой,
И выглядел прекрасным молодцом.
Голубоглазый, стройный офицер,
Его любила очень сильно мать.
Любовь её была – другим пример,
Прекрасна пара их – ни дать, ни взять!
Он надевал фуражку мне свою:
«Сейчас похожа дочь на молодца».
Так ясно помню я звезду твою
И терпкий запах пота, и отца.