Валерий Старз - Книга №4

Он был младенец и болтал ногами,
Ещё, наверно, не умел летать.
Светился тускло нимб его над нами,
А он уже листал мою тетрадь.

И там, где рифмы связывали строчки,
Он рисовал мечты и облака,
Зелёный лес и красные цветочки,
Но вдруг всё бросил и сказал «пока».

Я не успел схватить его за крылья,
Он убежал, но средь его картин
Я прочитал, забыв своё унынье:
Вернусь, когда ты будешь не один.

Ты всплеск звезды ночного неба.
Ты дрожь проснувшейся зари,
Сиянье солнечного следа
В картинах вечного Дали.

Ты восхитительное слово.
Ты моментальный арабеск,
И сердце оживить готово
Бездонных взглядов синий блеск.

Ты нерешённая загадка.
Ты неожиданный ответ.
Ты степень высшего порядка,
Недостижимый высший свет.

И этим светом ослепляясь,
Изящной формулой сражён,
Зимой услышав звуки мая,
Брожу по версиям времён.

Молчание телефонов, связки магнитный ключей.
Немое признание, что сегодня опять ничей.
Нет побед, поражений, лишь только на белом морском песке
Белая девушка в белых одеждах с белым цветком в руке.

Не отгадать законов прожитых пространств и времён.
Блокнот потерян, в котором списки в кого был влюблён.
Только лишь точно знаю, что есть отражение в облаках
Девушки с белыми волосами и белым цветком в руках.

Не встретить знакомой тени и не разглядеть лица.
Я помню, где было начало, мне не найти конца.
Путаю время года, не помню, где запад и где восток.
Только белая девушка всё так же держит в руках цветок.

Я проснулся бездомным щенком.
Мои лапы от страха дрожат.
Ветер нудно гудит за углом.
Месяц в звёздных объятиях сжат.

В прошлой жизни был кем-то другим.
Память стёрта нечаянным сном.
Ночь включает цветные круги,
Светит вдаль одиноким окном.

На неё удивлённо смотрю.
Что мне тайная ночь принесёт?
Рук тепло и надежды зарю,
Или луж нерастаявший лёд?

В лунном блике сверкает мой взгляд.
Чьи-то мысли, свернувшись клубком,
Постоянно твердят и твердят:
Ты проснулся бездомным щенком.

Вот умрёт Солженицын, и дни полетят под откос.
Будут братские войны и разума строгий запрет.
Совесть вид будет делать, что просто не слышит вопрос:
Неужели важнее чем спорт ничего в мире нет.

Вот умрёт Солженицын, история станет вдовой.
Каждый будет по своему красить её тихий взгляд.
Зарастёт новым сумрачным лесом дорога домой.
Кто заблудится в нём, никогда не вернётся назад.

Вот умрёт Солженицын, что делать мы будем тогда?
Строить новую жизнь, восстанавливать старые пни?
Сколько будет на башне светить из рубина звезда?
Вот умрёт Солженицын, настанут тревожные дни.

Нам приказано в небе нейтральном беззвучно летать,
Не включая в расправленных крыльях сигнальных огней,
Чтоб могла быть спокойной бескрайняя Родина-мать,
И никто бы не смог к ней проникнуть из царства теней.

Наши перья трёхцветны, как стрелы быстры и остры,
Наши взгляды на взводе, готовые испепелить,
Увидав на границе, коварных данайцев дары,
Их попытки движение праведных дней изменить.

Наш небесный дозор продолжается ночью и днём.
Мы летаем без устали в белых густых облаках.
Если вдруг кто-то сгинет под молниеносным огнём,
Новый ангел взлетит, сжав трёхцветное знамя в руках.

Утром ждут твоего пробуждения,
Позабыв бесконечность и ценности,
Незаметные с виду творения
И приятные жесты и мелочи.

Кофе, сваренный чьим-то старанием,
Аромат свой смешает с рассветами.
В телефоне ночное послание
Со словами простыми и светлыми.

Из кувшина глаза васильковые
Улыбнутся твоей торопливости.
Вдруг найдутся ключи непутёвые,
Изогнувшись кошачьей ревнивостью.

Лифт исправен, моторы заводятся,
Светофоры мигают волшебные,
Изумлённые тучи расходятся
И останется радость душевная.

Мы летели на поезде Санкт-Неизвестность – Луна.
Шелестела фольга, доставая дорожный обед.
За окном притаилась космическая тишина,
На бескрайнее небо повесив со звёздами плед.