Ярослав Мальцев - Я благодарен тебе. Про чувства, женщин и пустоту

Серое небо хмурится,
Солнца не видно давно.
Вновь с подмерзающей улицы
Мне постучали в окно.

– Кто там? – спросил охрипнувшим,
Насквозь прокуренным голосом.
– Дяденька, дайте хлебушка, —
Ветер развеял мне волосы.

Через окошко открытое,
Мальчик, прося подаяния,
Расшевелил всё забытое,
Все позабытое давнее.

– Мальчик, зайди, обогрейся хоть.
Хлебушка – корочка чёрствая.
Сам я живу ныне впроголодь,
Жизнь теперь больно уж жёсткая.

В глазах туман,
Асфальт плывёт…
Во мне опять,
Тоска живёт.

Народ идёт,
Народ спешит,
В вечерней мгле меня сквозит.

Среди толпы стою один,
Плевать на всех,
Я Господин!

На столе моём куча окурков.
Я сижу у окна и грущу.
Там вдали, в череде переулков,
Позабытое счастье ищу.

Может быть, оно в грязных тавернах,
Где я пил, не жалея деньжат,
Может быть, оно в полых бутылках,
Что под старой кроватью лежат.

Может быть, моё счастье украли,
Те девчонки, с которыми спал,
Может быть, моё счастье упало,
На асфальт, на который блевал.

Может быть, моё счастье уплыло,
В те далёкие юности дни,
Когда был я весёлый, беспечный
И кутил от зари до зари.

Он умирал один
В чёрной, сибирской тайге,
Каждый, кто дружен с ним,
Чувствовал боль в душе.

Каждый не знал, где друг.
Каждый хотел помочь.
Только всесильный Бог
Вдруг отвернулся прочь.

Он умирал один.
Ночь же была холодна,
И под бездушной Луной,
Тело скрывала пурга.

Мы умрём и уйдём в никуда,
Перестав осязать этот мир,
Черви будут въедаться в тела
И на гнили устраивать пир.

Мы умрём, наша жизнь коротка.
Через век проржавеет тот крест,
Что на нашей могиле стоял,
Среди ставших ужасными мест.

Нашу плоть постепенно съедят,
Наши кости истлеют во прах…
Трактор будет могилы срывать,
И поставит дома на костях.

Где когда-то лежали друзья,
Там теперь спортплощадка стоит,
Там резвится теперь ребятня,
И не ждёт тот таинственный миг.

Я помню, как было страшно —
В избе покойник лежал.
Я помню: свечи задуло,
Таинственный мрак настал.

Я помню, словно в тумане,
Старушки мыли отца.
Я помню, прижался к маме,
А гроб понесли с крыльца.

Я помню, как выла вьюга,
Трещал сибирский мороз.
Я помню, поддержку друга
И горькое озеро слёз.

Я помню, морозную почву,
Как гроб приняла она,
Как равнодушно на крышку
С лопат упала земля.

Я умру в своей тёплой постели,
Томно вытянув ноги к двери,
За окном шумно взвоют метели,
Застучатся в окно снегири.

На губах моих будет улыбка,
А в глазах безмятежный покой…
Приходи, в дом открыта калитка,
Я хочу попрощаться с тобой.

Быть может, когда-то и где-то,
Быть может, с тобой иль с другой,
Читал вечерами я Фета,
Любуясь холодной Луной.

Быть может, когда-то и где-то,
Быть может, тебе иль другой,
Дарил я цветы и конфеты,
Когда отправлялся на бой.

Быть может, когда-то и где-то,
Во имя тебя иль другой,
Я нёсся на залп пистолета,
Тебя защищая собой.

Быть может, погасло то пламя,
Что звало меня за собой…
Из рук моих выпало знамя…
Придёшь ли проститься со мной?

А нас учил полковник не трухать,
А нас учил полковник быть живыми.
Он нас учил, глаза не закрывать,
Когда стоим у «стенки». Молодыми.