Дмитрий Дроздов: Возраст Христа. Стихи

Меня взяли «менты» у вагона,
проводили в ближайший отдел.
Мне пришили тогда два угона,
оставив меня не у дел.

Ты ко мне приезжала не часто,
я свиданий три года не брал.
И не знал я, что «фраер губастый»,
уж два года с тобою гулял.

Ты потом написала в письме,
что не любишь, и больше не ждёшь.
Что я парень, себе на уме,
и что замуж за меня не пойдёшь.

Что ж судьба моя видно такая,
Одному быть на грешной земле.
Что ж прощай, я любил дорогая,
Не пиши больше писем ты мне.

Помню я, как вошли мы в вагон,
голова от любви закружилась.
Не оставив мне свой телефон,
ты из жизни моей удалилась.

Не хотели мы быть стукачами,
и начальству плевали в лицо.
Нам порою звонили ночами,
наконец затянули кольцо.

Не давали проходу и жизни,
нас ломали и били не раз.
Почему стукачей у отчизны,
очень много, как всяких зараз.

Почему все хотят, чтоб стучали,
чтоб друзей заложили порой
Чтобы совесть свою мы отдали,
за свой вечный, постыдный покой.

Старый мольберт, ты рисуешь картины,
картины тех серых и пасмурных дней.
Когда то была, только мною любимой,
когда я мечтал и думал о ней.

Ты рисуешь берёзы, стоящие в поле,
вспоминая те дни, когда были вдвоём.
Я гуляю один, всё же вольному – воля,
но надеюсь на то, что мы вместе споём.

А ты помнишь, когда мы гуляли по лесу?
я шептал тебе нежно шальные слова.
Я был тогда молод, весёлый повеса,
от любви закружилась моя голова.

Ты стояла так скромно, прижавшись к берёзе,
смотрела в глаза, и чего-то боясь.
Ну, а помнишь зимою на лютом морозе,
мы стояли с тобою, целуясь, смеясь.

Были годы юны, и счастье до неба,
нам казалось с тобою, что всё впереди.
Не хватало любви, словно нищему хлеба,
мы так грустно расстались, всё теперь позади.

Ты рисуешь картины, я по воле гуляю,
мы не встретимся больше, как бы я не хотел.
Я тебе дорогая, все стихи посвящаю,
может, вспомнишь ты песню, что я тебе пел.

Погибший под Крюково, парень,
Лежит у Кремлёвской стены.
Имя его неизвестно,
Для нашей Великой страны.

Накрыт, плащ-палаткой и каска,
На граните холодном лежит.
У букв золотых много тысяч людей,
И у каждого сердце болит.

Стоят ветераны и школьник стоит,
Приносят студенты, гвоздики в руках.
И все вокруг плачут, а кто-то молчит,
А могила уж вся утопает в цветах.

Имя твоё неизвестно,
Для нашей Великой страны.
Погибший под Крюково, парень,
Лежит у Кремлёвской стены.

Ребятки, талантливых много,
А истинных гениев нет.
Куда приведёт нас дорога?
Скажи мой несчастный поэт.

Назваться поэтом, поставить печать,
Насмешки терпеть и презренье.
И будут тебя холуи привечать,
Но откажешь ты им во мгновенье.

Служить дуракам, не достойно тебя,
Поэт – он ведь вольная птица.
Но в споре и драке, живота не щадя,
Ты всё же поймаешь синицу.

Удачу-синицу, ты крепче держи,
Не то упорхнет далёко.
А за нею и ты, улетишь прочь с земли,
Чтоб над всеми парить высОко.

Привыкай, что талантов не любит,
Нахальная, серая масса.
Она с лёгкостью жизнь вам загубит,
И отправит в могилу за трассой.

Кто-то тихо живёт, ну, а кто-то горит,
И уходят из жизни так рано.
Над могилой поэта холодный гранит,
Да висит пелена из тумана.

Не пишите о смерти поэты,
Не гневите Вы Бога напрасно.
Пусть поклонницы дарят букеты,
И жёны целуют так страстно.

Ураган налетел, сильный дождь,
Мне всю душу изъела тоска,
Что-то вновь обещает вождь,
Но просвета не видно пока.

То жара, то дожди всё лето,
То холод, то зной не понять.
Надоело мне люди по свету,
Как здоровая лошадь гонять.

Мне бы лечь, отдохнуть и поспать,
Ведь силы уходят с годами.
Не могут родные понять,
Почему же не сплю я ночами.

Мне просвета не видно пока,
Что-то вновь обещают вожди.
Мне всю душу изъела тоска,
И кругом проливные дожди.