Сергей Смирнов - Голос Камня

Когда в часах закончится песок,
И за собой поманит свет Луны.
Увижу милой девушки лицо,
Ее глаза, которые грустны.

Сорвутся вниз листы календаря,
И проплывут туманы по реке.
Я вспоминаю столько лет подряд
Ее улыбку на моей щеке…

Недолог век поэта на Земле,
Сгорит строка… Или пойдет ко дну.
Читал стихи я многим на заре.
А, вот любил, наверное, одну…

По распахнутой серой глине,
Треск аккордов затертых струн…
Пустота шелестит
…в камине.
Силуэты остывших лун.
В кошки-мышки играет пламя…
Буквы жмутся
на край листка…
Не сгореть бы, оставить память.
Дым смеется в ответ,
Пускай…
В колыбели дитя без глаза
тычет пальцем
в жестокий мир…
Мириады бездушных масок
ждут чуму,
чтоб устроить пир. Без труда…
Молчаливым рыбам
продлеваем неспешный быт,
Черепаха почила с миром.
Скоро сдохнет последний кит…

Там, где ветры срываются с места,
И закатные искры в крови,
Вышивает рубашку седая невеста
И не смеет поднять головы.

Ей противна пустая дорога,
Режут душу чужие следы…
Она верит, надеется, ждет у порога
От рассвета и до темноты.

Зажигает свечу у окошка,
Чтобы милый не сбился с пути.
В полудреме лежит, лишь услышав сапожки,
Побыстрее к крыльцу подойти.

Ее дети давно отдыхают,
Теплым пухом им стала земля.
А она все молчит и узор поправляет,
Стежка к стежке ложится петля.

Ее тело иссохло от боли,
Алых губ жар давно уж угас…
Вспоминает того, кто шептал ей с любовью:
«Нет прекрасней твоих синих глаз»

Там, где ветры срываются с места,
И закатные искры в крови…
Появились два озера цвета небесного.
Не посмеешь поднять головы.

Я готов отпустить себе пейсы,
С Минарета горланить Суры.

Приготовить Прасад для Кришны,
Быть прилежным мадхьямой Гуру.

На Купала пройти сквозь пламя,
И в Байрам заколоть барашка.

Заковать свою плоть в вериги…
Обрезание, пусть, не страшно.

Душу в жертву любому Богу,
Тело снова пусть станет глиной…

Я взамен попрошу немного:
Сто двеннадцать минут с любимой.

Безмятежна Земля в полумраке,
Пьяный ветер щекочет листву.
Твои губы – кровавые маки
Дозу страсти отведать зовут.

В легком платье из лунного света,
Ты сгораешь в объятьях моих.
Соловьи до утра будут петь нам
Серенады о вечной любви…

Твое тело измученно лаской
Извивается словно змея.
На мольберт потаённые краски
Разольем ничего не боясь.

Эхо звонкое стоны подхватит,
Унесет, растворит в облаках…
Я люблю тебя, милая Катя…
Незаметно мелькнет на губах.

Молчали пустые окна, в такси разъезжались слухи,
Земля покрывалась снегом, опавшим лебяжим пухом.
Склонился фонарь печальный, бездушный немой свидетель,
А люди бежали мимо, спешили в домах согреться,
Укрыться от диких криков, сакэ успокоить сердце…
Напрасно звала на помощь, покинули быстро силы,
Прошли безразлично люди,
по краю ее могилы.
От боли сжимала зубы: «За что мне такие муки?»
Застыли железные стрелки, минуты тянулись вечно,
Удары, ожоги, пытки, насилие – все от скуки…
Надежды спастись испарились, и тело сплошные шрамы,
Убейте меня, молила…
Три месяца билось сердце, три месяца дикой драмы.
Но смерть пожалела Дзюнко, окутала ярким светом,
Туннель оказался бочкой, залитой густым цементом…

Я не буду желать тебе счастья,
И не стану любви желать,
Я хочу тебя, милая Настя,
Просто молча и крепко обнять…

Я не стану сорить словами,
Не посмею дарить цветы,
Все что было когда-то с нами,
Очень скоро забудешь ты.

Завтра день твоего рожденья.
Восемнадцать. Придут друзья.
Дождь осенний всплакнет капелью…
О тебе вспоминаю я…