Сергей Голиков - 101 стих. Сборник

Давай для воли выпей чарку,

От нас дружок не утаишь».

И рассказал он обо всём,

Слова как пули сердце рвали,

И птицы райские молчали,

И небо плакало дождём.

Ни крошки во рту две недели,

Живот перестал позывать,

За стенкой соседи запели

И я им давай подпевать.

Сумею ли утром подняться?

Увижу ли снова рассвет?

Неужто с душою расстаться

Придется в четырнадцать лет?

Маманя лежит у порога,

Сестренка замолкла навек.

«Как может?» – спросил я у Бога, —

«Озлобиться так человек?»

Закат багряною змеею

Ласкает плечи тишины,

И тени тьмы уже видны

В туманной дымке над землею.

Стучат в натуженных висках

Шальные искры вожделенья

У тех, кого господь с рожденья,

Несет в родительских руках.

И гаснет зарева фонарь

В томленье пламенных агоний,

Спешит в скрижалях для истории

Себя закутать как в вуаль.

Встану рано, выйду в поле,

Поклонюсь родной земле.

Зародилось здесь святое

Слово первое во мне.

Попрошу за мать у бога:

«Дай ей сил, храни её!

Не суди, Всевышний, строго

За житьё моё бытьё».

Здесь моих корней могилы,

Многих след уж не найти.

А когда – то жили, были

Те же люди во плоти.

Посмотрю как ветер гонит

Листьев жёлтый караван.

Он меня конечно помнит,

Помнит вольный хулиган.

Сколько в нашей тихой речке

Утекло воды с тех пор,

Как простившись на крылечке,

Я ушёл в чужой простор.

Я душой остался тот же,

Лишь завидев край родной,

Моё сердце камня твёрже

Плачет ивовой слезой.

И против теченья идут корабли,

Винтами терзают кипучие волны.

Теряется берег как призрак вдали

И ветры бывают нежны и покорны.

И вот только море на тысячи миль,

И мысли в мозгах нерадивые, злые.

«Опаснее шторма – безветренный штиль», —

Ответят бывалые волки морские.

Земля, где – то там за туманом земля

И спелая рожь и звенящие реки.

Но снова подняться на борт корабля

Заложено, видимо, так в человеке.

Навстречу цунами идут корабли,

На бешеный sos на последнем пределе.

И выпьет матрос на далёком Бали

За душу в живом под тельняшкою теле.

Там звёзды лежат как сапфиры на дне,

Там айсберги ждут свою жертву в засаде.

И солнце подлодкой в морской синеве

Уходит под воду в багряном наряде.

Слышишь, звук где – то там в темноте

Каблуком по бетону всё ближе?

Слышишь, тихий шлепок по воде,

По апрельской расплывчатой жиже?

По скрипучему полу в избе,

По жердям полусгнивших заборов.

По листве на осенней тропе,

Не минуя плотин и заторов.

По ещё не остывшим следам

На снегах атлантических далей.

По расщелинам и по лесам,

Пробираясь в покой белых спален.

По шипящим углям под дождём,

Босиком без зонта шаг за шагом.

С белизною за чёрным виском,

По канату идёт над оврагом.

Кто – то скажет назло: «Не возьмёт!»

И под скальпель хирурга ложится,

Но от старости он не уйдёт,

Всё равно всё однажды свершится.

Он до любви своей шагал,

Как до звезды, что в небесах.

Он тыщи каблуков стесал,

Он замерзал на полюсах.

Сбивали с ног его ветра,

Дожди стегали по глазам.

Но от утра и до утра

Он был живуч, он был упрям.

И бездна скалила глаза,

Звала погибель на постой.

Но верил он, над головой

Она ведёт его звездой.

И вот уже достать рукой,

И всё бы вроде позади,

Но отрешенный взгляд пустой

И шёпот тихий: «Отпусти!

Я как река, в которой пыль,

Не прорастёт там и ковыль,

Всю воду выпили, прости,

Ты слишком долго был в пути».

Судьбы ретивый конь несёт меня куда – то,

Не подчиняясь ни хлысту и ни узде.

Галопом на пожар багряного заката,

К упавшей с высоты обугленной звезде.

А в спину мне упрёк, мол, так тебе и надо,

А впереди – жара, а по бокам – туман.

И призрачная даль за занавеской смрада,

И голубая высь, и зрительный обман.

Подошвы в стремена впились, пустили корни,

Мне выпасть из седла получится едваль.

Я всё забыл, но ты, ты не забудь, ты помни,

Как нас двоих венчал убитый счастьем май.

Не повернуть назад, не сделать остановку,

Я в гриву скакуна вцепился пятернёй.

Хрипит он, но летит через барьеры ловко

Сквозь ветры и дожди стремительной звездой.