Ирина Ваганова - День рождения Луны

Объекты имеют какую-то массу,
Что, притянувшись, становится весом,
Но обратятся ли в целое сразу? —
Судьба! приоткрой этой тайны завесу.

Лассо не набросишь на сердце другое,
Путы порвутся от натяжения.
Учёные, может быть, кто-то закроет
Односторонний закон притяжения?

Иду за тем, кто сердцу дорог,
Не окликая, не кляня…
Не проверяя, сух ли порох,
И есть ли стрелы у меня.
Моей ты помощи не хочешь,
Способен всё преодолеть!
Мне остаётся, мой сыночек,
Молитвой вслед тебе лететь.

Ночь-куртизанка страстями безумными кру́жит,
Хмелем соблазнов пьянит и туманит вином,
Вдоволь тебе предлагаются нега и ужин,
Ешь, веселись и не думай, что будет потом.

Схимница-ночь мерно молится Богу о спящих,
Ей до утра утомлённых очей не сомкнуть.
Истины жаждешь? Ищи, человек, и обрящешь.
Луч путеводной звезды освещает твой путь.

Есть две половины вселенной:
Одна поместилась во мне,
Другая – всё то, что снаружи —
вовне.
Как вакуум бесконечен
и плазмою звёзд не согрет,
Так внутренний мир человека —
секрет.
И не изучив свою душу:
чем держится и почему,
Я вряд ли другую часть мира
пойму.

Я не прошу, не жажду, не нуждаюсь.
Могу! Легко! Лишь только намекните.
Пусть это будущего только завязь…
Что ж! Merry-meeting.
Спешим/ревнуем/копим, раздражаясь,
И щедростью оплачиваем щедрость,
А прошлого не вызревшая завязь
Разбудит дерзость.
Найти родную душу – это чудо.
Не потерять её – чудес чудесней.
И завязь, что возникла ниоткуда,
Вдруг станет песней.

Судьба песчинок может быть несхожей.
Одни лежат, ласкаемы волнами,
Другие смешаны с цементом в камень,
Те в глаз соринкой, в туфли – ранить кожу.
Но всем хотелось в раковине хрупкой
Храниться, обрастая перламутром,
И, наконец, жемчужиною чудной
Открыться и устроиться уютно
В руках умелых, точных ювелира —
Изящной красотой блистать по миру.

Научите меня навсегда
Позабыть, позабросить обиду,
Не желать и не клянчить суда,
А спокойною быть не для вида.

Научите меня насовсем
Благодарность хранить в сердцевине,
Не пугаться, не ждать перемен
И в лишённую счастья годину.

Научите меня не роптать,
Даже в мыслях не быть недовольной,
Не печалить любимую мать,
И не делать любимому больно…

Да, я не такая, как вы бы хотели,
И мне не исполнить все ваши желанья —
Бывают на сердце снега и метели,
И вьюг завыванья.

Кому-то поддержка, кому-то советы,
Кого-то послушать не перебивая,
Но мне не вместить эти траги-сонеты,
Я тоже живая!

Шло время, до срока стремилась, старалась
И переживать, и сочувствовать вволю,
Но незаметно подкралась усталость —
Нелепая доля…

Ну что же, ну ладно… сейчас выпью чаю,
Плесну на бумагу причудливость слога…
Кто хочет поплакать? Идите, встречаю.
Поспела подмога.

Я прощаю и тут же прощаюсь.
И этому имя – прощенье?
Делать вид, что обида забыта —
ни слова, ни мысли о мщенье?
Сколько можно метаться по кругу
прикрытых улыбкой претензий,
Пусть непролитых слёз и молчанья
как нерастворимых суспензий!

Благодушие иль равнодушие,
порок иль остывшее сердце?
Прочь неискренность многоголосья —
октав, унисона и терций.
Научиться не в силах смиренью,
раз копоть в душе накопилась.
Не умоешь себя покаяньем —
отбросишь и щедрость, и милость.

Полны пробелов мысли
И многоточий строки.
Так получилось в жизни:
Подведены итоги.
Давно ль, скрепляя руки,
Мы пели «Караваи»?
И милые подруги
Стихи свои читали?
Ушло, умчалось время,
Как поезд – стык за стыком.
Вот, подрастает племя,
Уже стесняясь «тыкать».
Но хочется, как раньше
Набрать простора в душу
И радостно без фальши,
Смотреть, читать и слушать.

Роса это слёзы покинутых дев,
Дожди это слёзы безвременных вдов.
Роса испарится, до неба взлетев,
Дождинки – ручьями в моря без брегов.
Недаром морская вода солона.
И чайки тревожно кричат, будто стон.
У горя людского нет края и дна,
Как нам изменить этот горький закон?