Эльдар Ахадов - Книга странствий. Том второй

Обидно стало Шамилю. Полез в сейф. Достал мешочек, очень напоминающий по размеру и форме упаковку с сахарным песком, который в ту пору продавался во всех магазинах. Ровно килограмм сахара. Достал, а не предупредил – что там. И я почему-то (надо же не сообразить!) решил, что там лежит нечто весом с килограмм, взял у него с рук это нечто.

А оно оказалось золотом. И я сразу физически это на себе ощутил, поскольку в мешочке было килограмм около двадцати, которые я, естественно, уронил. И не просто уронил, а себе на большой палец правой ноги. Ноготь отбил дочерна. Больно-то как было, а уж обидно-то! Сгоряча я даже рассердился на Шамиля, мол, почему не предупредил о технике безопасности, вдруг бы человек покалечился нечаянно.

Зато после, вспоминая, мы оба долго-долго над этим случаем хохотали. Тяжелый металл – золото, и характер у него такой же: не любит оно – когда на него смотрят без дела.

Учат нас всю жизнь быть сильными, уметь зарабатывать деньги, ставят в пример тех, кто локтями пробивает себе дорогу и всюду успевает ухватить склизкую удачу за рыбий хвост, учат быть ловчее, расторопнее, наглее, наконец… Тех же, кто этого не умеет да, может быть, и не хочет уметь, считают неудачниками, высмеивают и тоже ставят в пример, но в обратный, чтобы никому не повадно было становиться такими же, как они, зная, что их тогда тоже подвергнут всебщему осмеянию и осуждению. А почему? Почему нельзя человеку просто быть самим собой? Сильному – сильным, а слабому – слабым? Зачем переделывать, переламывать, перемалывать людей, принуждая их поступать противоестественным для себя образом? У каждого в этой жизни – своё предназначение: кому-то – быть умным, кому-то – глупым, кому-то – серьёзным, кому-то – потешным, кому-то жить – сто лет, кому-то – сгореть в ранней юности…

Рассказывал мне однажды великий русский писатель Виктор Петрович Астафьев историю о том, как то ли в войну, то ли вскоре после неё, в одной многодетной голодной бестолковой (как считали соседи) семье родился ещё один ребёнок, мальчик. Есть ему было нечего или почти нечего, и оттого он постоянно плакал и болел «Зачем он так не вовремя явился на белый свет? Тут и старшим его братикам и сестричкам хоть как-то выжить, так нет же – ещё за ним присматривай» – примерно так рассуждали сердобольные соседки. И вот однажды, глухой зимней ночью случился пожар. Вся большая семья, спавшая в избе, была разбужена криком и кашлем младенца. Если бы не этот крик, не проснулась бы семья – так бы и угорели, задохнулись во сне. А младенец тот умер, не дожив до полугода… Запомнились мне слова Виктора Петровича о том, что и у этой крохи, у этого малыша, видимо, было от Бога своё предназначение в этой жизни: спасти семью от смерти. Для того, может, он и явился на белый свет. Не в виде ангела белокрылого, а в виде беспомощного несчастного никому не нужного ребёнка. Примерно так рассказывал Виктор Петрович. Дословно не помню, конечно, а смысл – такой. Впрочем, позднее эту историю я встретил в одной из его последних написанных книг.

Никого не надо ломать через колено. Нет двух одинаковых людей. У каждого в жизни своё предназначение…

Во всякой земле у человека свой особый склад характера получается. Учёные давно говорят, что та местность, те природные условия, в которых находятся люди, непременно оставляют неизгладимый отпечаток на их поведении, на речи и на привычках.

Разные люди живут в Сибири. По-разному они себя ведут… Но когда-то произошли в моей жизни два случая, которые, наверное, могли случиться только здесь. Время от времени в суете своей и ожесточенности людского бытия вспоминая о тех случаях, я и сам себя переспрашиваю: «Да было ли это? Можно ли даже представить себе такое в нынешнюю-то пору?» А ведь было.

Однажды ехал я в летнем пыльном переполненном автобусе из Саяногорска в Черёмушки. Есть такой поселок городского типа, построенный для семей строителей Саяно-Шушенской ГЭС.

Духота в автобусе стояла неимоверная. Ехал я в командировку, в первый раз в те места. Руки у меня были заняты поклажей. Стоять приходилось на ногах всю дорогу, ощущая, как со всех сторон потная людская огнедышащая масса сплющивает тело. В общем, натуральные «шпроты в банке», даже ещё хуже, потому что вряд ли кто-то станет так трясти и швырять из стороны в сторону консервы, как это делают с людьми в старом рейсовом автобусе. И, хотя природа за окном поражала великолепием: мощные горные обрывы из прекрасного белого мрамора, тихая изумрудная река и бесконечные, поросшие пышным лесом горы с обеих сторон, – настроение и состояние моё было очень и очень неважным.