Олег Дыбцин: Булыжный камень мостовых. Сборник стихов

Тебя нельзя не полюбить
Мой самый лучший в мире город,
Построек вековая нить —
Свиданье с прошлым в разговорах.

Булыжный камень мостовых
Центральной площади с проспекта,
Ты видел жителей своих
В лаптях и «англицких» штиблетах.

Ты жил и рос другим на зависть,
Как старший брат, как лучший друг.
Весной в сиреневую завязь
Роскошен Екатеринбург!

Прекрасен ты зимой и летом,
Листвой осенней ли кружа,
Сердца чисты и души светлы
Твоих любимых горожан.

Когда в разлуке я с тобой
Иль радость встреча предвещала,
Я улыбался всей душой
Иль тосковал возле вокзала.

Любимый город мой родной,
Тебя печальней нет и краше.
Плывет над нами вышиной
Церковный звон по шпилькам башен.

В тебе история и жизнь,
В тебе загадка без ответа,
Границы здесь пересеклись —
Ты в двух частях одного света!

Сентябрь в белых утонул бантах,
В цветах, в счастливых детских лицах —
День знаний первый. Суета,
Ладошки в пот, и пульс в виске стучится.

Родители в волнении стоят,
Торжественно на памятной линейке…
А мне вдруг память отсветила АД —
Спортзал… Обрывки фраз..и боль под веки…

Картинками поплыл внезапный штурм…
Глаза отцов, что встали в ополченье…
Зазвякала, защелкала латунь —
Спецназовцы пошли на подавленье.

Вдруг страх и ужас охватил меня
И нервный тик, до хруста в кулаках…
Отцы и Деды, раненых с огня,
Детей своих выносят на руках.

И сердце рвет, и хочется орать,
Куда- то ввысь, звериным, диким рыком —
За чьи грехи скажи, Ты смог забрать,
К себе их души, тем ужасным мигом …!?

В оцепененье стопорное впав,
Прийти в себя пока еще не в силе,
Вдруг доча шепчет, дернув за рукав:
«Пошли пап! В класс давно всех пригласили!»

Во сне я видел вновь твою улыбку,
Твой взгляд, изящный стан и цвет волос.
И потревожить я боялся эту зыбкость,
С утра войдя в рассвет хрустальных рос.

Боялся я, что завтра так же в ночь,
Ты не придешь, и сон мой вспенит вьюга.
Бессонница погонит мысли прочь,
В края извечного к снегам испуга.

В края, где нет тепла и твоих губ,
Пусть даже в снах, пусть даже на мгновенье.
А я хочу с тобою видеть юг,
И ощущать твое сердцебиение.

Хочу я слушать ритм твоих стихов,
В иллюзиях тонуть о нашей встрече…
Начну молить опять твоих Богов —
Чтоб ты была со мной душою вечно!

Фонтанчиками в кладку отплясал,
ЧиркнУв по каске, гадкий рикошет —
Четвертая атака на вокзал —
Четвертое рожденье на тот свет.

Как заведенный лупит ДШКа,
Гранатометы справа не стихают,
И онемев с цевьём слилась рука,
И мушку глаз уже не различает.

Пылает все и камень и металл —
Ад на земле живым открыл ворота…
Комбриг пробитым горлом все шептал:
«Блядь гибнем! Помощь дай, полста четвертый!»

А снайпера работали, как в тире
«Гусянки» жгли в засадах подло «духи».
И боль срывалась криками в эфире:
«Дай залп в квадрат мой, окружили суки!!!»

«Держаться до последнего комбриг,
Хоть мертвым, хоть живым – приказ ДЕРЖАТСЯ!»
Порвал эфир в надрыв прощальный крик:
«В Атаку пацаны… В атаку братцы!…»

В упор смотрела смерть парням в лицо.
Глаза в глаза смотрела изредка моргая.
Прошитые насквозь тела свинцом,
Остались там, приказ не обсуждая.

Фонарь качнется на ветру,
Толкнув собой немую тень.
От ночи снова я беру,
Все то, что дать не мог мне день.

Я пью стихов ее вино,
А за окном шумит горсад.
Как жаль, но мне не суждено
Любить ее реальный взгляд.

Не целовать ее мне рук —
Благодаря за стих иль прозу.
Фонарь качнулся на ветру
И на глазах блеснули слезы.

По небу пробежался ток,
Оглохли звезды от раската…
Вновь за строкой, строки глоток,
Под летний запах свежей мяты.