Елена Иконникова - Метафизика. Сборник стихов и переводов

По просторам призрачного моря
Шёл корабль, упрямо с ветром споря.
Необъятный, как плавучий остров,
Шёл вслепую, по Луне и звёздам.

Сотни лет сражений и скитаний
Закалили корпус крепче стали.
Он горел и попадал в засаду,
Бился насмерть с вражеской армадой,
Налетал на риф, топил фрегаты,
Ошибался, исправлял, как надо.

Свет закрыли грозовые тучи,
Ветер всё свирепей, волны круче.
Пассажиры прячутся в каюты,
Сокрушаясь о былом уюте.
Нет ни карт, ни кораблей конвоя,
Ты и шторм. Ну что ж… Команда, к бою!

Рыцарь на измученном коне
Едет – капли крови на броне,
Грязь на сапогах, иззубрен меч,
Голову склонил до самых плеч.

Позабыв почти свой род и дом
Шел он напролом сквозь бурелом,
По огням предательских трясин
Колесил, терял остатки сил.

Выбрался и поглядел вокруг —
Не поймёшь, где север, а где юг.
Кроны закрывают небеса,
Стрелы хищно смотрят из засад.

Где дороги, други, города?
Рыцарь едет медленно. Куда?..

Там, где Двина сплетает воды с морем,
В краю ветров, простуженных болот,
Со скрипом, одолением и болью
На свет рождался первый русский флот.

Онежский тракт. Проложена дорога
Через трясины, гиблые места.
И днем и ночью, поминая бога,
Тащили люди волоком суда.

Шли корабли по суше, как по морю,
Был замысел велик и страшен труд.
В кровавом, жарком русско-шведском споре
То был важнейший, поворотный пункт.

Кипело всё. Шла на врага эскадра.
Вздымались стены новых городов,
Стучали топоры, свистели ядра,
И пушки лили из колоколов.

Присыпан пылью род бояр надменных,
Стал важен плотник, инженер, солдат.
Пётр Бешеный ломал через колено
Веками закрепившийся уклад.

Глухой столетний сон с себя сметая,
Царёвой волей, на людском горбу,
В широкий мир Россия молодая
Мучительно прокладывала путь.

Был дочерна-загорелым,
С лазоревыми глазами.
Терпеть не мог ходить с белых,
Погоны ставил тузами,

Курил, чифирил, рыбачил,
Всё звал на Урал на лето —
Мол, если будет удача,
Нароем там самоцветов.

Он умер не дома, в бане —
Дом раньше спалил по пьяни.
Лишь сестры пришли к могиле —
Другие о нём забыли…

Я помню. В квартире старой
Остался его подарок —
Набор фигур на магнитах.
И – да… он любил гамбиты.

Словно сом в сетях, в окаянных днях.
Небо августа падает на меня,
Солнце бьёт навылет, в груди дыра,
Из дыры на свет лезут юнкера
И германский танк, и село в огне,
И Чапаев с шашкой и на коне.

Снова танк в крестах – тридцать лет прошло,
И опять пылает в степи село,
И незряче смотрит на звездопад
Здесь принявший бой молодой комбат.

Падает звезда. Загадаю вновь —
Пусть течет вода, но не кровь… не кровь.

Я опутан десятками тысяч нитей.
Здесь друзья, и коллеги, и дядя Витя,
Мамин чай от простуды, отцовы тапки,
Пирожки с сыроежками от прабабки,
Звуки гимна с утра и кумач на шее,
Дед седой, позаброшенный – рак-отшельник,
Стылый ветер на взморье, стальное небо,
Налитые колосья и запах хлеба,
Блеск взволнованных глаз в полутёмном зале,
Шаг на свет – как колени мои дрожали!

Я за нити тяну – аккуратно, нежно.
Оборви хоть одну – мир не будет прежним.

Он стоял посреди поля,
Кровь стучала в виски болью.
Был заляпан клинок красным,
Затвердело лицо маской.

Он стоял за свою правду
Много дней и ночей кряду,
Бил сплеча, изо всей мочи,
Разрывая врагов в клочья.

Отчего ж на душе пусто?
О колено клинок хрустнул…
Бой затих, горизонт светел,
Заплетает ковыль ветер.