Александр Ладошин - Сто один сонет

Пегас, красавец легкокрылый,
Яви внимание к поэту.
Могучих крыл волшебной силой,
Навей способности к сонету.

Иных полей не стану я топтать,
С одной бы нивы урожай собрать.

Мне нет нужды смотреться в зеркала,
Я молод всякий час, когда с тобою.
Пусть у тебя морщинка пролегла,
Себя не вижу рядом я с другою.

Твои глаза замена зеркалам,
Лишь в них свое ищу я отраженье.
Прав этих я так просто не отдам,
Одной тебе доверено решенье.

Твой охранять покой моя судьба,
Я не ищу другого примененья.
К тебе, с тобою быть моя мольба,
Не разрушай быть рядом наслажденья.

Жизнь долгая связала стук сердец,
Твое замрет – и моему конец.

Витии праздные, богинь и нимф певцы,
Земным красавицам слагаете вы оды,
Надежд, мечтаний и восторгов продавцы,
Для них сулите вы лишь ясные погоды.

Как рыночный торгаш поёте вы хвалы
Любой, что оплатить готова вдохновенье.
Все Эвмениды и Хариты и Мойры,
К вам дружно прилетят для оды сотворенья.

Меня высоким штилем не сподобил Бог,
А ту, что разожгла во мне огонь поэта,
И я с восторгом чувства славословить мог,
Но выбрал скромный слог обычного сонета.

Не собираюсь я любовь свою хвалить,
Поскольку не намерен вам ее дарить.

Проходит жизнь, годам не скажешь нет.
С тобою я, давно уже не молод.
Моя судьба под твой равнять свой след
Со стороны, тебе грозит где холод.

В твоих глазах стремлюсь я угадать
Каких забот мне предпринять решенья,
Как угодить и чем еще воздать
За бывшие когда-то прегрешенья.

И ты ко мне навстречу сделай шаг.
Сплетутся пусть тесней сердца и руки.
Без помощи твоей я бос и наг,
Храни себя, не приближай разлуки.

Пусть дольше длится унисон сердец,
Твое замолкнет – моему конец.

Подобен я провальному премьеру
Забывшему слова знакомой роли.
Рискует он сломать свою карьеру,
Я ж погибаю от сердечной боли.

Слова не ѝдут, губы как короста,
Не потому, что сердце оскудело,
Ему при всех стучать так было просто,
Тебе ж одной, шептать вдруг захотело.

Так пусть же этот лист, мольбы ходатай,
Сонет моей любви тебе доставит.
Любой ответ приму своей расплатой,
За стих, что след в душе твоей оставит.

Не отвергай, написано душою,
Я сердцем наг и чист перед тобою.

Что есть любовь? Прогулки под луной?
Восторги встреч? Томленье ожиданий?
Иль тот сосуд с неясною судьбой,
Где огонек зашелся от мерцаний?

Меня любовь накрыла в пик зимы.
Снегирь, не соловей вещал про это.
Упала наконец завеса тьмы
И я обрел живой источник света.

И пусть январь всем начинает счет,
Мне он времен начало, даже больше.
Моя душа отправилась в полет,
Ее потери нет утраты горше.

Любовь, так это каждому свое.
Я псом готов лежать у ног ее.

Ты ноченька прости поэта моего,
Ночами с Музою ему милей общаться,
Когда всем ночь дана восторгам отдаваться,
Он в словоблудии шлифует мастерство.

В пиитике погряз и плоть не для него,
С катреном и пером нет мочи расставаться,
Согласен, что в таком прискорбно сознаваться,
Что ж, виноват, сей грех не чужд для самого.

Полуночной порой, как суета смирится,
Как Муза шевельнет крылами вдохновенья,
Так сладко и привычно мне за стол садиться.

И сквозь канву строки продернуть мысль стремиться,
Уверенно писать, творить стихотворенья,
Всем тем, кто оценить их может – посвящая.

Отец родительским охвачен упоеньем
Порою чад своих карает за проказы.
Так ювелир искусный с истым вдохновеньем
Гранит, шлифует, совершенствует алмазы.

Другому мастеру привычней делать стразы,
«Характером» слабей, но столько же сиянья.
Вполне годятся на гламурные показы,
Где ценна видимость, эрзац от содержанья.