Марина Макова - Птица вещая. Стихи

****
Я возвращаюсь! Ждите откровений!
К моим дорогам лица поверните!
Обид и недомолвок тает время,
захлёстнутое фактами событий.
Переболела, передорожила
судьбой, что не стеснялась поворотов!
Совсем иная я для старожилов,
готова для падений и для взлётов!
Но чистоту идеи не замажу,
и понапрасну слов не растеряю,
ещё я отличаю снег от сажи,
хотя себя порой не понимаю.

А я начну с конца! Пусть растворится взгляд
в бездонной глубине прожитых лет и дат!
А я начну с угла, от печки, от крыльца.
Как пУтаны пути у моего конца.
Там в голубом окне с утра крошится снег.
У моего конца родился Новый Век.

Я иду по канату над болью и злом.
Я иду, торможу, где он связан узлом.
Я иду над желаньями жалких страстей,
над холодными бритвами ваших речей,
над землёй, там уступы стекают в провал,
над болотами душ, где насмешек оскал.
Я иду на виду, а канат ходуном,
ошибусь, упаду в безымянный пролом.
И заплакать нельзя, не увижу пути,
а канат весь протёрт истончён впереди…
Есть надежда, когда жизнь канат оборвёт,
хоть мгновенный, но всё ж мне подарит полёт.

Лицо ночное с ликом дня не схоже,
всё вроде то, но к сожалению нет,
вчерашние черты на день моложе,
на час, на вечер, на секунды след.
И пригоршнями лики листопада
вдруг кто-то смутно-страстный оборвёт,
и лиц моих вечерняя прохлада
на старых фото памятью взойдёт.

Мой сон уходит за границы
летящей ночи. Среди дня
он спотыкается о лица,
и спотыкаясь, длится, длится,
уносит за собой меня.
Я спать хочу, и лишь мечтаю
не подниматься по звонку…
А жить, кровать не покидая,
сны не срывая на бегу.

Сегодня кто-то шепнул моё имя
в огромной бегущей толпе…
Я слышала ясно, упало: – «Марина»,
но я не призналась себе.
Я шаг не сдержала, не вздрогнула даже,
и имя осталось лежать.
Там на бульваре движение страшно,
теперь уж его не поднять.
А голос знакомый, и даже я знаю,
кто буквы мои произнёс.
Зачем же я прошлого нить обрываю?
Неразрешимый вопрос…

Я исчезаю, иссякая,
летящая, как лист, сквозная.
Уже от тонких пальцев рук
лишь только стол и звонкий стук.
От ног – скольжение шагов,
и голос будто ветер слов,
лишь на стекле овал лица
ещё не смыло до конца.

Я сегодня была дождём…
Тихомолком бродила по парку,
и в листве оседали жаркой
чей-то вскрик и весёлый гром.
Под огромным, прозрачным зонтом
от меня охраняли детство,
что хотело совсем не греться,
а по лужам частить босиком.
Я сегодня проснулась дождём
проливным, золотистым, прохладным,
раздавала соцветия радуг,
что, искрясь, исчезали потом.
Кто-то хмурый, с колючим лицом
всё ворчал по пятам за мною,
словно было моей виною,
то, что я вдруг проснулась дождём.

Мой архив – это тысячи строчек
на оборванных ветхих листах,
непонятный изломанный почерк,
что дымится мечтами в стихах.
Ускользающие мгновенья
лиц, событий, потерянных дней,
лабиринты моих настроений
в океане всемирных страстей.
Штриховые портреты и взгляды,
масса, море мелькающих лиц…
Углем, соусом до упада
рисовала, не зная границ.
Негры, чукчи, индейцы, славяне…
Мне позировал целый мир!
На эскизы разорвана память
городов, стран, гостиниц, квартир.

Я писала стихи о любви…
Я писала слезами и кровью,
грозным громом и чутким безмолвьем,
сжав в сознанье все чувства мои.
Я писала стихи о любви!
Напрягались струнами нервы,
было муторно, горько и скверно,
безрассудство царило внутри…
Я писала стихи о любви.
Это точно, как санки под горку,
сумасшествие скоростей,
только ужас под сердцем прогорклый,
ветер бездны в безумье речей.
Шрамы есть, их без счета я знаю,
но зато с той поры я летаю.
Крылья выросли, вот посмотри,
проросли сквозь стихи о любви!

Из Забвения вызываю:
Отзовись!
Зов срывается, слетая
сверху
вниз!
У Забвения в полутёмных этажах
бродит кто-то,
то ли путник,
то ли страх.
Я опять перелистаю
все пласты…
Эта музыка немая,
может Ты?
Вспоминаю,
где же вышел перекос?
Растворил тебя, скрывая,
ветер слёз.