Марина Макова - Птица вещая. Стихи

Скажи мне, брат,
в чем миссия твоя?
Её с рожденья в сердце, согревая,
мы шелухою жизни обрастаем,
толстенной кожей скверны Бытия…
Соблазны, страсти, мелкие людишки,
ничтожные поступки и дела…
Возможно, мы не те глотаем книжки,
в них очень мало Света и Тепла.
Уже не докопаться до истоков,
до той заветной цели, до глубин…
А жизнь привыкла состоять из Сроков,
у каждого свой Час, и он один…
К исходу время катится, сгорая.
Скажи мне, брат, в чем миссия моя?
Мне трудно вспомнить… Время заметает
событьями начало бытия.

Был человек сердит и точен,
очки носил,
И ровными рядами строчек
мой мир делил.
И пропускал его сквозь тайну
своих забот,
поэзия вошла случайно
в его расчёт,
и синусоидой загнутой
упала вниз.
Он подводил земли маршруты
под свой карниз.
Изображая проведенье,
сомненья знак,
себя сравнял с великой тенью,
хоть был пустяк.
И днём весёлым стало скучно
среди людей…
А он хитрил: – Рисуйте тучи,
так веселей…
И осень выцветшего цвета
вошла в меня,
и стало в жизни мало лета,
мечты, огня…
Я скептиков боюсь порою,
им ясен день
продуманной сухой игрою
в огонь и тень.
Они смыкают все границы
своих невзгод,
стирая доброту на лицах….
Но Жизнь идет!!!

Я помню как было в начале,
когда за спиной вырастали,
белея два сильных крыла.
И кажется экая малость,
но что-то с душою случалось,
летела она, а не шла!
Внизу оставались ветры,
стирались в песок километры,
и птицы срывались с крыш.
Мелькали событья и встречи,
и ты говорил, безупречен,
с досадой – «Куда ты летишь?»

Пройду сквозь оговор,
не уроню лица…
И глаз не опущу, удары принимая,
невыносима боль словесного свинца…
О клёкот чёрных птиц…
Уймись воронья стая!

Соглядатаи дней и ночей,
что вам нужно от дел моих,
быстротечен часов ручей,
только в паузах очень тих.
Только в заводях, где тоска
опустилась на дно души,
мягким илом лежат века,
да качаются камыши.
Соглядатаи тайных встреч,
и случайно забытых слов,
я дарю вам на память речь
моих прожитых голосов.
Компонуйте моё досье,
из проступков и бед моих.
Никогда не буду как все,
это мой основной вердикт.

Я приветствую новое утро
без сомнений и взрезанных вен!
У страданий конечны маршруты,
с очищением жду перемен.
Сквозь священный огонь метели
и христовую воду стиха
я взращу в себе голос свирели,
сокращая пространство греха.
И меня не удастся запутать
Златоусту, чьё слово ложь…
И пусть в сердце вонзится круто
чистой правды холодный нож.

Так хочется чуда!!!
Причуда?
Нелепая странная блажь?!?
Из детства,
а может оттуда,
где зреет в душе эпатаж…
Пусть даже на грани скандала,
так ярок безумный восторг!
Как всё же отпущено мало
нам этих прекрасных тревог.

Я ненавижу серый цвет.
Холодная скупая морось…
И стынет города скелет
в домах, вопящих в полный голос,
в машинах, в скрежете колёс,
в испуге сереньких прохожих…
Плывут зрачки, глаза без слёз,
все лица на одно похожи.
Деревья серою листвой
впитали рухнувшее небо.
А над землёй, а над душой
царует серость зло и слепо.
Она вбирает губкой жадной
все крики радуги, спеша…
И серой краскою площадной
исполосована душа.

А у меня в пути кровавый бой,
кровавый бой с системою самой…
Удастся ль выжить я, увы, не знаю,
мне кажется уже я пропадаю,
ведь мне сейчас не просто надо выжить,
как повествуют миллионы книжек,
а выжить так, чтоб не застрять в сетях,
что паутиною вгоняет в страх…
И я иду практически по краю,
свои ошибки яростно листаю,
как говорят вот в жизни форс мажор,
когда система целится в упор.

Меня забыли… Потеряли в сутках…
Пути-дороги затянула мгла.
Провал в судьбе огромным промежутком
меж тем, что было и к чему пришла.
Меня забыли те, кто говорили
там за спиной. О чем? Мне не узнать…
Судьба моя распалась вдруг на мИли,
сорвав с души бездушия печать.
И я пошла по судьбам как по вехам,
в пути меняя страны, города,
я так стремилась от себя уехать!
Но это невозможно, господа!