Константин Жиляков - Блатной король. Колючая лирика

Эй, бродяга, бродяга гуляй,
Жизнь одна, ты не переживай,
Коль кутил в кабаках,
Да прожил впопыхах,
Эй, бродяга живи, бед не знай.

Запорошенный снегом,
Свалившийся с неба,
Мой вокзал – мой последний приют,
Загоняли в вагоны,
Под стволами на зону,
А бродяги песни поют.

Вот такие дела, кореша,
Как попался за чужие рубли,
Да сосватали меня опера,
На статейку, на статью развели.

И отправили в топи болот,
Исправляться посильным трудом,
На пять лет то всего, без хлопот,
Но и это мы переживем.

И занесла нас даль таёжная,
Богом забытая земля
Кому лихая и острожная,
Судьба-Барак не для меня.

Вот такие дела, кореша,
Ни письма от нее, ни строки,
Может быть к другому ушла,
Пятерик ждать нету сил.

Да пускай погуляет, чуток,
Шалости оставим мы на потом,
А опомниться так, кончиться срок,
Ну, а это мы переживем!

И занесла нас даль таёжная,
Богом забытая земля
Кому лихая и острожная,
Судьба-Барак не для меня.

Вот такие дела, кореша,
Как попал за чужие рубли,
Да сосватали меня опера,
На статейку, на статью развели!

Пролетит, не воротиться срок,
Те года назад не вернешь,
Только не забыть жизни урок,
Но и это мы переживем!

Шубка под белую мышь, сапожки, высокий каблук,
Парфюм дорогой, Париж, влажность нежных губ.
Бокал мартини нальешь, розы не радуют взгляд,
Ты меня больше не ждешь, тебя я прощаю любя.

И это терпкое вино, в бокале не допито,
Вся выплакана боль, осколки чужих слов,
Остались в тишине, и в прошлом позабытом,
Скатилась слеза, ну, вот и вся любовь.

Шубка под белую мышь, ты, стоишь, за окном,
Ветер что выше крыш, опять репетирует шмон.
Адский ментол на губах, и пустота в душе,
Ненависть в синих глазах, стали чужими уже.

И это терпкое вино, в бокале не допито,
Вся выплакана боль, осколки чужих слов,
Остались в тишине, и в прошлом позабытом,
Скатилась слеза, ну, вот и вся любовь.

Шубка под белую мышь, теперь так далеко,
У нас было счастье малыш, но я разрушил его.
Арест, браслеты, менты, и «понятые» в дверях,
Тихое слово «прости», когда уводили меня.

С Волги дул прохладный ветер ветерок,
На свободу путь не так уж и далек,
Три зимы, три лета, три блатных куплета,
Вот подходит срок, звенит звонок.

Календарик я иголочкой колю,
Думаю, про волю вольную,
Как прощусь с кентами и за облаками,
От ворот пойду, держа вольную.

До свиданья, а свиданья не хочу я кореша,
Здесь на воле, ветром в поле разгуляется душа,
Вы простите, извините, но я больше не вернусь,
В кабаке ближайшем выпью, заливая свою грусть.

А на вахте куму, руку не пожму,
Ой, не жди тюрьма, назад я не приду,
Обнимусь с друзьями, стелется душа слезами,
Покурю, да на дорожку посижу.

Подгоняет ветер в спину, дальний путь,
А где-то девочка моя надеется гульнуть,
Далеко уже ворота, и иду я с неохотой,
Обнимать кого-то и принять на грудь.

До свиданья, а свиданья не хочу я кореша,
Здесь на воле, ветром в поле разгуляется душа,
Вы простите, извините, но я больше не вернусь,
В кабаке ближайшем выпью, заливая свою грусть.

Постучались по утру
По раннему
Глаза с похмелья продеру,
А надо ли?

Дверь открыл, гляжу, мой школьный,
Корешок, а с ним,
Пару пацанов в погонах,
Вместе с понятым.

Друг кокардою блеснул,
Улыбнувшись вкривь,
А когда-то мы подруг,
Делили на двоих.

Он прошел на кухню,
Не подав руки,
Ксиву показал, как будто,
И не пил я с ним.

Мент лениво прохилял,
И давай шмонать,
А второй запястье сжал,
Мне браслетом, мать…

На пол сыпалось белье,
Книги, всякий хлам,
Корешонок ж ё-моё,
Чаю наливал.

Будто так сюда пришел,
Как домой к себе,
Раньше – что же хорошо,
Он приходил ко мне.

Но и дружбе суждено,
Разойтись в мастях,
Кто-то вор, а кто фуфло,
Этот же в ментах.

И развела Судьба-Судьбинушка,
По разным сторонам,
Потерлись дружбы крылышки,
Бегут стрелой года.