Екатерина Маркова - Приметы слова

Склоняюсь скорбно к изголовью,
Приметы прежних слов ловлю, —
Но ты расправился с любовью,
А я по-прежнему люблю!

И, будто ничего не жалко,
На кухне чайник дребезжит…
Теперь ни шатко и ни валко
Продолжу не с тобою жить…

Тебя я провожу до двери,
И стану твой учить урок,
Так боль испытывают звери,
Как должное, в последний срок.

Куда мне деться ныне от стыда!
Осудят строго и товарищи, и братья,
Попала я в кромешные объятья
И заклинаю близких не ходить туда…

…И снова наливают коньяка:
А мне становится почти что мило,
И словоблудие несется с языка,
В огонь старинного камина…

«Попробуйте фалернского вина!
Оно из древних гроздьев винограда,
Слились в объятьях мир в них и война…»
Я жадно пью, взирая виновато.

И становлюсь как будто бы добрей,
Читаю Мандельштама без запинки,
К устам моим седой еврей
Приник, и на глазах – слезинки…

Уже второй, я рву ночную вязь,
И рюмка падает со звоном,
Светает, совесть затевает казнь
Над головой моей склоненной…

Стучит моторка километров в трех,
Здесь, на реке, как при Рубцове,
Но клевер к сентябрю засох.
Остался, разве, в стихотворном слове.

Быть иль не быть, сигналит семафор,
И вторят бакены, храня фарватер…
Весь в желудях стоит дубовый бор,
Не слышно даже скрипа мата…

Но, отойду и снова обрету,
Здесь и сейчас, единственную ту…
И мат, и сленг, и двадцать первый век.
Воспоминания – на месте бег.

Свою судьбу минуя, уходили
нестройной чередою от меня,
и взоры их незрячи были,
и губы так и замерли, кляня.
Ты пьешь за них, играя в ревность
нежно,
не зная, за кого ты пьешь.
Бессильно заклинаю неизбежность:
«За ними не уйдешь».

Я обнимаю розы, что принес,
кончая в две затяжки сигарету,
глотая радужное разноцветье слез,
страшась нарушить тайную примету…

Почти что мертвой тебе досталась,
как та из Сказки о семи богатырях,
но не буди убийственную малость,
с чем погибала – обреченный страх…

Милями, верстами, километрами,
две тыщи, хоть разбейся, между нами,
к тебе не долететь мне ветрами
и не дойти снегами…

Ты от меня далек неотвратимо,
и в этом знаю я свою вину,
а облака несутся мимо
меня к тебе, в холодную страну.

Здесь море белопенною овчиной
кидает гальку на остывшем берегу.
Быть может, завтра отыщу причину
тому, во что
поверить не могу.

Стеариновые ночи
бездыханного стенанья,
журавлиная печаль.
Я тебя собой морочу,
жгучих губ непониманье.
Ах, как жаль…

Бесконечные пространства
неопознанной России
унесут тебя в Устюг.
С непривычным постоянством
я разлуки не осилю,
до свидания, мой друг.

И скребется, и хохочет,
и выдавливает окна
безутешная метель,
Божьей милостыни хочет
на возврате поворотном
в ледниковую постель.

Непромокаемые елки
Двуперстьем крестят выстрелы грозы.
Ты все сказал, да мало толку —
Грузить, грузить обид возы.

Кипрей под ливнем стойко стынет
После жарищи неземной.
Посмотришь, даже это минет,
Пойдем в поля, под дождь со мной.

Но не идешь смотреть, как блещет
Весь горизонт, водой умыт…
Есть на Земле такие вещи,
Которые важней обид.

И мстительность, как пыль, простая,
Той простотой, что воровства
Гораздо хуже. Слезы тают.
Прекрасна жизнь, хоть не проста…

Но помнить буду речку Истру,
По ней сплавлял ты лес из роз,
Нас кинуло в теченьи быстром
Друг к другу. Стадо коз
По берегу гнал пастушок. Вода
След заполняла от копытец.
Закат сиял на наших лицах…

Скажи мне, из того копытца
Хотел бы ты сейчас напиться?
Я – да…