Рустам Чернов - 113 горелых спичек. Стихотворения

Молчание зависло меж врагов угрозой,
Но Солнце светит безразлично ко всему,
Высокомерье не в его манерах.
И потому, наверно, день опять прошел
Не расколов остатков Веры…
…Так было, есть и будет до тех пор,
Пока есть то, что солнцем мы зовем,
Пока оно – Меритель меры…

Средь тех, кто к истине как
К круговерти звезд приближен,
Всегда есть тот, кто ненавидит Зеркало,
Предпочитая боль познанья истин…
И потому его все существует вне людей,
Он сам творит те истины, которым нет
Пока еще названья…

Она – кудесница обмана,
Любая ложь ей по плечу.
Ей все равно, что скажет мама,
Лишь за общественным началом,
Давлеющую силу признает она.

Она идет по жизни прямо и Умело,
Не думая о том, а что же все – таки потом (?),
Потом! Ведь все уже потом!
А после – хоть Гоморра!

Все, все равно, пока есть духа хоровод!
Пока сплетенье запахов и чувств,
Не убивает болью одинокого Унынья.
Пока глаза веселье танца дарят,
Пока тепло идет от рук…

Но вот Часов неумолимый бег,
Пробьет тебе известье о Финале.
Она посмотрит, словно старый друг,
И скажет томно,
Вся в печали…

…Рассеется чарующая тьма,
Рассудок о своих правах заявит,
Необходимость тяжестью довеска станет,
И лучшим из концов финала будет
Обыденное Sapienti Sat…

Устав от радостных забот,
Вдыхая запах сладкой смерти,
Я понял – истины не лгут,
Ну разве только на пороге смерти.

Вся жизнь моя в мгновенье ожила,
Картины болью в сердце отдавали,
Я их воспоминаньем воли помолчать заставил
И вдруг не смог ответить на вопрос…

…Он встал передо мной загадкой тщетной,
Я забывал его уж столько много раз!
Но нет, сейчас он не уйдет, —
Он требует ответа в этот тяжкий час.

А мысль отказ мне заявила,
Почувствовав свободу без меня как Плоти,
Она ликует и зовет всех тех,
Кого я разумом пленил,
Кого бездушьем логики в смертельной схватке задушил.
Она бунтует – ей я больше не хозяин.

А он все больше давит на меня,
Я ж не могу уйти, не дав ответа.

Я вспоминаю сотни из своих работ,
Ищу, где допустил ошибку.
Но он лукаво смотрит на меня,
И, улыбнувшись, тихо молвит эхом:
«Ты думаешь, ты прав? Глупец!
Ты – не способен быть ответом!
Подумай, что забыл ты, а?!»
Я весь дрожу, я в лихорадке,
Лицо врача грустит, скорбя,
А я не вижу даже маленькой догадки.

Так было часа два,
Уже все родичи устали,
Но все они, бедняги, ждали.
Она, сидела чуть дыша,
Но тяжесть этого последнего ответа,
Со мною разделить никто не смел…
…Я понял, суть мечты поэта —
Поверить только лишь в себя,
Неутомимо жажду жизни утоляя…
Как жаль, но надцать лет назад
Я позабыл про это.

Свободы – вечная мольба гонимых и усталых,
Когда они в очередной свой раз,
Протратят силу бытового вдохновенья,
Их в рабство тянет всякий раз,
К свободе вечного хотенья.

Рабом «свободы» лучше быть,
Чем вежливым слугою Господина,
И равенство в правах ничуть не хуже легкой плети,
Но быть униженным в глазах себе подобного скота, —
Вот это – тяжкая страда.

И потому «свобода» – основанье для масштабного убийства,
Иль иска в суд, совсем уж на худой конец…
Воистину свободных же, считают дураками.
Не нравятся им те, кто всякое ограничение,
По матери зовет,
И разрушая все преграды,
Свое желанье выше достоверных оснований ставит.
Им ярлыки присваивают в тот же час,
И оскорбленье слов, себе в заслугу ставят.
Поступки под общественным рентгеновым лучом,
Оттенок лиходейства принимают,
И вот уже ты эхо слышишь позади,
Сначала «хулиган» и «тунеядец»,
Чуть позже просто «шлюха, мразь»,
И под конец, тебе предъявлен приговор суда…
«Прости – судьба»…

Но где – то в глубине души,
В застенках волю воскрешая,
Ты горько понимаешь:
Что лучше быть рабом себя,
Чем глупого красивого «свободен я».

Имеешь силу ль ты сказать
Чего и как захочет твоя воля?
Готов ли ты бороться чтоб не жить?
Готов ли жертвовать, благодеяний не желая?
Смотри! Насторожи свой взор!
Судьба философа полна лишений,
Что и врагам своим на блюде мести
Не все отважутся преподнести.