Михаил Буканов - Никто не плывёт по опасной реке, Чапаева просто прибрали в ЧеКе. Поэзия

Уходят завтра пароходы
К Анатолийским берегам,
Стоят осенние погоды,
И дело движется к снегам.

На кой мне чёрт сдалась разлука,
Зачем бежим мы от себя?
О Боже мой, и боль и мука,
Спасаем жизнь, страну губя!

Нас сотни тысяч офицеров,
Живых, обученных всему,
Но, что-то нет таких примеров,
Что б воевали по-уму!

А в Красной армии комроты,
Иль батальона командир,
Шагал в строю царя пехоты,
Носил армейский наш мундир.

Мы разделились и распались,
Похоже, кончили с собой,
В ловушку времени попались,
И на душе скрипит гобой!

Сегодня ночью с проституткой,
А завтра ночь на корабле.
Или решить дела минуткой,
Щелчок, ты в морге на столе?

Когда б тебя я не любила,
И всё тебе не отдала,
Так не ждала б меня могила,
Ночь у последнего числа.

Любила я тебя безмерно,
Рвалися струны, жар пылал,
Но, говорили люди верно,
Что ты своё достичь желал.

А получив, себя отринул,
Ты ноги вытер о порог,
Меня беспомощную кинул,
Поиздевавшись, сколько смог.

Теперь с тобой совсем другие,
Прошли былые времена,
Что мне такие дорогие,
Я для тебя – тоски струна.

Но, помни, пусть слабы мы дамы,
Так гордость требует своё,
В объятья трауэрной рамы
Уйдёт навек лицо моё.

А ты живи, как знаешь, милый.
Пройдут года, уйдёшь и ты.
Там ждут тебя не розы – вилы,
И гений чистой красоты!

Полюбила опера
Я за стать удалую,
Закрутилась опера,
Завертело малую.

День кручусь с «марухами»,
Ночью опер рядышком,
Ворочаю ухами,
Засекаю взглядышком.

Что мне жизнь раздольная,
На хрена с «малинами»?
Что я, малахольная,
На гоп-стоп с «Торгсинами?»

Пусть Маруся Климова
Песнями прославится.
Ничего там зримого,
Мёртвая красавица.

Блатовьё постылое,
Жизнь мою убившее,
Слить, мне дело милое,
Сердце теребившее.

Чё там будет, ровно ли?
Паханом, что дразнится.
А назём, иль говно ли,
Мне давно без разницы.

Я помню обшарпанный борт,
Потёки рассола на краске,
Война не красавит, не спорт,
Стыл снег у старпома на каске.

В тралец превращён сухогруз,
Есть два пулемёта и тралы,
А Маточкин шар – не Ормузд,
И краски здесь серы, не алы.

На мостике «мастер» стоит,
Как будто войны не бывало.
Не рыскнет и не зазбоит,
Содружество тел и металла.

Старпом наш без правой руки,
Оставил её в море Чёрном,
Отсюда ушёл в моряки,
Парнишкой лихим и проворным.

Молчит на корме бомбомёт,
Подводным вражинам укором.
Здесь страх никого не сожмёт,
А жалость считается вздором.

Ведём караваны судов
До порта Архангельск конвоем.
А вот и проклятье годов,
Семь «Штукасов» с дьявольским воем.

Отбились почти без потерь,
Не всё же нам злая непруха.
В ничто нам не отмкнута дверь,
А смерть промахнулась, старуха.

Бьёт в колокол на церкви кто-то,
Гудит над всей землёй набат,
Сидит в окопах наша рота,
И не меньжуется солдат.

Мы в перемирья полумире,
По нас стреляют, мы молчим,
Войны пожар всё шире, шире.
И потому мы здесь торчим.

Но, вот сегодня стало ясно,
Иль мы пойдём, иль сломят нас.
Сидет бессмысленно опасно,
Идёт украинский спецназ.

С опор своих слетела вышка,
Очищен новый терминал,
Наш батальонный, как мальчишка,
Двуколор вражеский пинал.

А там Авдеевка и Пески,
Закрыть Дебальцева котёл,
Забрать все отданные вески,
Что б знал, чью травку жрёт козёл!

От Мариуполя и к Крыму,
Дорогу берцами пинать.
И так закончить эту зиму,
Что б о войне лишь вспоминать!

Ничего не помню,
Кроме рыжей чёлки.
Дед Мороза соню,
Праздники у ёлки.

Вроде были танцы
Старый хрыч, Снегурка,
Лёгкие романцы,
Девочки фигурка.

Мы прошлися в танго,
А потом в фокстроте,
Свет был цвета манго,
В сахарном сиропе.

Проводил до «Пресни»,
Дом, что с «Гастрономом».
И забыл, хоть тресни,
О пути знакомом.