Анатолий Белов-Пошехонский - Пасынок звёзд. Мир на верёвке

Забыл про нас Бог – спасти уж не мог,
И ангел устал нас хранить…
А руки мои – по локоть в крови,
И рвётся последняя нить…
В атаках война испита до дна,
Остался один взгляд назад.
А там, позади – хмельные дожди,
Любовь и заброшенный сад.

А тот генерал, что войну проиграл,
Примеривая ордена,
Он всех убеждал, что этот провал —
Совсем не его вина.
Что во всём виноват какой-то комбат,
Пославший мальчишек на смерть.
И скромно молчал тот, кто всё затевал,
Кто нас посылал в круговерть…

Кому – ордена, а кому-то – тюрьма
За то, что вдруг стал нехорош.
А смерть и вина – смешная цена,
Где жизнь стоит ломаный грош…
Вот кружка вина допита до дна,
Быть может, так стоило жить?
Взгляд, брошенный вдаль,
За храбрость медаль…
И всё… И пора уходить…

Сегодня получил твое письмо.
Ты снова вспоминаешь время дружбы
И хочешь быть со мною после службы,
Но этому бывать не суждено.

Я снова вижу почерк твоих рук,
Но я теперь, увы, уже не школьник.
И вечный наш любовный треугольник
Не может превратиться в вечный круг.

С собою совладаю как-нибудь,
Переживу я суету неволи.
Тебе могу быть другом, но не боле,
Любви усопшей больше не вернуть.

Должна ты снова превозмочь себя,
По новой песне старый смысл бродит.
Должна ты знать, что, уходя – уходят.
И вдруг не отрекаются, любя…

В разломанный гальюн**,
Где срач и швабры кучкой,
Поставили толчок,
А по-морскому – дучку.

И боцман – грозный, как бобыль,
Охаживал ту дучку:
Не дай, божок, чтоб где-то пыль,
Или сломали ручку!

Так он весь день, крутясь, как вьюн,
Дневальных бедных драл.
А, как стемнеет, шёл в гальюн,
И… прозаично – срал!..

С моралью всем нам повезло:
Скачи хоть антилопой,
Куда ты не целуй хамло,
Он всё равно к вам – жопой!

* Дучка – унитаз (морск.).
**Гальюн – туалет (морск.).

Свет багряный на стене,
Цвет герани на окне.
У околицы за домом —
Красный всадник на коне,
И винтовка на ремне.
С перевязанной рукой,
С красным флагом над собой,
Чтобы не было богатых,
Он зовёт меня с собой
На кровавый смертный бой.

А хлеб некошеный стоит,
И вокруг земля горит.
День и ночь все на коне,
Моя Родина в огне.

Дни проходят, как во сне,
Не видать конца войне.
У околицы за домом —
Белый всадник на коне,
И винтовка на ремне,
Саблей машет над собой.
Бьёт копытом конь гнедой.
За великую Россию
Он зовёт меня с собой
На кровавый смертный бой.

А хлеб некошеный стоит,
И вокруг земля горит.
День и ночь все на коне,
Моя Родина в огне.

Нет войны такой страшней,
И героев – нет на ней.
Воевали русский с русским,
Улыбался фарисей
На беду России всей.
В прах порушены мечты,
По земле моей – кресты.
Не забудет тот, кто видел,
Не забудем – я и ты.

Как хлеб некошеный стоит,
А вокруг земля горит.
День и ночь все на коне,
Моя Родина – в огне.

Свой стих дарю на память другу,
С кем пережили вместе быль,
С кем замерзали в злую вьюгу,
Глотали пот, глотали пыль!

Свой стих дарю на память «брату»,
С кем вместе плыли по волнам,
С кем поделился я гранатой
И с кем горбушку – пополам!

Свой стих дарю тому морпеху,
Кто вражий берег штурмовал,
В атаку шёл в глазах со смехом,
Кто на старуху-смерть плевал!

Всех ещё слёз я не выплакал, видно,
Но каждой слезы мне ни капли не стыдно.
Это душа моя плачет ночами
О тех, кто не с нами, за тех, кто не с нами.

Может, и лучше, что вы не со мною:
Вам не узнать, что творят со страною.
Родины вашей не видеть разора,
Не испытать от подачек позора.

Лучшая, братцы, досталась вам доля.
Вам не кричать ночами от боли,
Не собирать вам бумажные груды,
Чтоб доказать, что вы не верблюды.

Не пожинать вам плоды перестройки,
Не видеть родных, что живут на помойке,
В очередях не толкаться собесов,
Не видеть улыбок зажравшихся бесов.

Награды не носим, зовём их железом,
Ведь наши награды – плохие протезы.
Но ими кичатся в бреду бессознанья
Уроды, что просят в метро подаянья.