Анна Русс: Теперь всё изменится

Обо всем этом нам рассказала нянька того кудрявого
Она за ним ходила с детства
И отправилась в концлагерь вместе с ним
Вот она сидит очень старая
Рассказывает правнукам
А один из них, самый невменяемый, говорит:
Господи, если решишь и мне на старости лет
Подарить такой же маразм
Лучше оставь его себе, правда
А другой правнук, вменяемый
Говорит ему: замолчи
Она же 30 лет просидела
Ей тогда было вообще три года

Мне все это приснилось

Ей было не три года, а больше пятидесяти
Вменяемый правнук ошибся

Невыносимо медленный трамвай
Там, где почти сошли на нет трамваи,
Со скоростью несется человека
На человека. Человек стоит.
Трамвай ползет. Он мог бы убежать,
Или уйти. И даже уползти
Он мог бы постоять и уползти,
Но он стоит и судя по лицу,
Не уползет, скорее упадет
И ляжет. А трамвай ползет вперед.
А на путях – покуда он стоит –
Я расскажу, что человек способен
Лишь напряженьем яблока глазного
Миры такие приводить в движенье
И их в цвета такие расцветать
Одним касаньем языка, что женя
могла бы – жене впрочем положить.
Она рукою машет за вагоном,
Она рисует в воздухе сердца,
Садится на какие-то колени,
Снимает через голову – на шее
Что у нее, качаясь там висит?
Она бежит, а человек стоит,
Лежит, трамвай несется, он стоит,
Не разрешить движением мгновенья

Но с неба опускается рука
И щелкает легонько под затылок.
Один щелчок – и жени больше нет.
Трамвай уходит. Человек уходит.

Мой свет сошел с ума по лестнице крутой
И я схожу за ним по лестнице пологой
И серый воздух прян вкуснейшею тревогой
Осознанной тяжелой высотой
И где-то вне ума мне видится как ты
Почти ушел ко дну безропотно и немо
И я схожу на нет по лестнице на небо
Где все ступени разной высоты

Как тяжек бы ни был твой путь и измотаны нервы
Ты должен вернуть себе падшую душу гиневры
Отбить катерину у гоши, любить свою дочь
Забыть о калипсо и верности страх превозмочь

Трясутся колени и шаткое сердце тикает
Но видишь, что дождь многодневный за миг утихает
И думаешь, глядя на щедрое солнце в окне
Что сила есть вера и Бог на твоей стороне

Но время проходит и боль никуда не уходит
Того и гляди одичалое тело нашкодит
Нет, в целом был камнем и выдать готов на-гора
Но ты ли воистину все это думал вчера?

И вряд ли наутро ты заново сможешь родиться
И то, что ты делал во сне, никуда не годится
Ни силы, ни веры – но прежнее солнце в окне
И тут понимаешь, что Бог на любой стороне

Если унынье вконец одолело,
Имя обрыдло, лицо надоело –
Езди с простыми людьми в поездах,
Слушай об их бескорыстных трудах.

Надо ж, какие вдруг люди бывают –
Не умирают и не унывают!
Семьдесят лет, хоть жениться – глаза!
Вот за окошком пасется коза

– Да не коза, это ж кызлик пасется!
(Ты не спасешься, а этот спасется!)
Жвачное тело, живая душа
Клок бороды о репьи прорежает,
Не сомневаясь, что жизнь хороша,
Щиплет земные дары не спеша.

Вот и тебя пирогом угощают,
Как причащают и оптом прощают,

Кызлик поддакивает бородой –
Скоро ты будешь опять молодой.

Купол неба вот-вот истончится
В оболочке прорехи и дыры
И туристы из внешнего мира
Через них норовят просочиться
……….

Потусторонние силы
Духи, ангелы, инопланетяне
Попадают в нашу реальность
Извилистыми путями

Вот идешь с остановки и видишь
Зрением боковым
Фантастическое мохнатое существо
Успеваешь заметить
Только радужный глаз посреди головы
Глядь – а это грибок в песочнице
На детской площадке
которой здесь не было отродясь
точно же не было
и чувствуешь, что уже не можешь
об этом думать
и ластик в голове – шварк-шварк
и возникает эта детская площадка
уже была здесь вроде
уже и год назад была
всегда была
и грибок был
или не было
да точно был

Вот так они нелепо и неловко маскируются
Как будто правила все еще есть
Но уже никто особо не следит за их выполнением
Надвигается что-то интересное
Новое
Аж голова кружится
И радужный глаз выкатывается
От нетерпения и любопытства